Это было настораживающее явление, однако могло оказаться и простым совпадением. Перейдя на лёгкий бег, я начал зигзагами двигаться в противоположную от моего преследователя сторону. Тщетно — тварь как будто знала, где я нахожусь, и всё быстрее сближала дистанцию. И вот тогда я побежал, так быстро, как только мог.
Шёл третий день этого адского забега. После получаса бега мне стало очевидно, что уйти с поклажей от преследователя, кто бы это ни был, мне не удастся. Наскоро перекусив на ходу скрепя сердце я выбросил всё, кроме денег, камней, оружия и фляги с водой. Это принесло плоды — мне удалось оторваться от охотящейся на меня дряни, но столько только остановиться как на границе чувствительности вскоре снова появлялся мой преследователь. Спустя почти десять часов напряжённого бега на практически предельной скорости, остановившись у ручья напиться перевести дух, спустя всего полчаса мне снова удалось почувствовать этой сильный, большой и плотный сгусток жизни. И безумная гонка началась вновь.
В монастыре нас учили, что без последствия для здоровья мы сможем обходиться без еды и воды, передвигаясь, неделю. Можно было и дольше — однако индивидуальные возможности разнились от человека к человеку, это был лишь базовый стандарт. Человек сам по себе очень выносливое существо, а человек, усиленный магией жизни — ещё более выносливое. Но после двух суток бега по пересеченной местности в предельном темпе даже молодой странник начинает чувствовать лёгкую усталость. Однако я не останавливался, понимая, что если не смогу оторваться сейчас, то позже, уставший — точно не смогу. И если эта тварь может выдержать подобный марафон, то в бою мне с ней точно лучше не встречаться.
На четвёртый день нашего забега, когда я уже почти поверил, что мне удалось уйти, преследователь начал нагонять меня. Если встречаешь зверя, которого не готов победить — беги, так долго и так быстро как сможешь, говорили наставники. Вот только никто не рассказывал, что делать при встрече с тварью, которая нагоняет тебя спустя трое суток марафона…
Ещё день, понял я. День можно убегать, пока этот марафонец-переросток не нагонит меня. Скорость моего преследователя не менялась с самого начала, словно это была какая-то машина — только я сам начал уставать. Однако отчётливое биение жизни в преследователе не давало усомниться, что это всё же живое существо. Внезапная мысль пришла мне в голову — за всё время, пытаясь уйти от преследования, по дороге мне не встретилось ни одного живое существо крупнее мыши…
