Торопливо погасив лампу, Михаил удовлетворенно сказал:
— Дело за малым — собственно, сходить.
— Планируешь идти сегодня? — спокойно поинтересовался Шарет. Вероятная опасность предстоящего дела ничуть не отразилась на его непоколебимом спокойствии. Или же он таковой опасности не предполагал. Хороший человек.
— Да. Как народ затихнет, двинем потихоньку.
— Я сделаю запал из тряпки, — недовольно буркнул Труг. — А ты, Мик, сходи пока погуляй… И, хетча те, подумай! Внимательно подумай!
Дгор досадливо махнул рукой и едва ли не вырвал у Корноухого лампу.
— Не кипятись, сын гор… — Михаил с улыбкой поднялся. — Если сдохнем, то сдохнем в движении…
— Вали отсюда, философ. Эй, чернявые, на стреме постойте кто-нибудь…
Подхватив тарелку, Михаил отправился дожидаться завтрака к неизменному пейзажу в абрисе окна. Статичность утренних видов арены успокаивала. Тишина и пустота…Он планировал насмотреться на них вдосталь — до конца прочувствовать необходимость действовать, задавить сомнения и совершить… Что? Глупость? Над этим он думал за завтраком, мусолил эти мысли за обедом, анализировал действо под звон и рев схватки, следил за кровавой росписью боя и не видел оного…
Тишина и пустота.
— Готов? — Из темноты шагнул Шарет. За отворотом его крутки поблёскивали завитки лампы.
— Нет. Но пошли.
Подобравшись к стене, Михаил замер, напряженно прислушиваясь к ночным шорохам и скрипам. Тьма сочилась стонами и тяжелым дыханием. Так и не распознав непосредственной угрозы, он осторожно двинулся вдоль стены. Лишь бы не споткнуться о кого-нибудь бедолагу… Услышав неясный шум впереди, он остановился.
Плеча коснулись пальцы Шарета. Михаил обернулся и пожал плечами. Ложная тревога.
Они миновали караулку и свернули на звук текущей воды. За спиной остался неясный гомон яроттской гулянки. В смотровых отверстиях над выходным люком танцевали отблески света…
— Как всегда жрут, — усмехнулся Шарет.
— Прибыли. — Михаил опустился на колени перед стоком. Махнул рукой, подзывая стегардца.
Поддев прутья сточной решетки, он бережно приподнял ее, готовый к любой каверзе. Раздался легкий скрип… Чуть звякнул металл, ложась на плитку пола. Вонь усилилась.
— Я прикрою нас курткой, — выдохнул Шарет. Его таки пробрало.
Под зыбкой защитой стегардской одежки Михаил зажег лампу, эмпирическим путем подобрал яркость огня и свесился над стоком. Потянуло на блев… Зажав тошноту в тиски воли, он осмотрел черный поток, лениво проплывающей метром ниже. Рядом надсадно сопел Шарет.
