Взвизгнув, женщина бросилась вперед.
Михаил отразил выпад и, шагнув в сторону, помог женщине продолжить бросок. Не удержавшись, Роми упала на колени, ткнулась лицом в горячий песок. Капля крови скользнула по ее губам и алой кляксой расплескалась в песчаных волнах. ЖИТЬ! Не поднимаясь, Роми бешено резанула мечом воздух.
Звон… Руки у Роми разжались. Поняв, что обезоружена, она прыгнула на противника, стремясь достать до глаз. Так привычнее, так получалось раньше с незадачливыми соперницами…
Михаил локтем сшиб лепурку наземь. Занес в широком замахе меч…
Боль. Отдаленная ватная боль. И боль, раздирающая тело сотней крючьев. Зудящая, беснующаяся, тупая, нестерпимая, яростная, невнятная и вечная боль. В прорехах боли — смутные голоса, кружившие в хороводе неясных желаний. Хотелось пить, постоянно хотелось пить… Рев огня звучал нескончаемой симфонией. Чьи-то руки разрушали иллюзию покоя…
— Жарко… — хриплый шепот отразился от стен кельи.
— Опаньки, — сказал женский голос. — Не помер.
— Заткнись, — прозвучал безапелляционный ответ.
По голосу — Труг. Первая связная мысль. Михаил приоткрыл налитые свинцом веки. Левое открываться не пожелало.
— Не двигайся, — к нему придвинулась тень, попутно обретая черты Шарета. — Пить хочешь?
— Сколько прошло? Дней сколько… — попытался спросить Михаил. Горло выдало надсадный хрип. Он закашлялся.
— Пять, — понял Шарет.
Михаил содрогнулся, тело окатило жаром. Мышцы свело в судороге электрического удара… Картина реальности чуть прояснилась. Глаза различили знакомые лица, снедаемые тревогой и… недоверием. При своевременной поддержке Труга Михаил принял сидячее положение и со стоном откинулся назад — к благословенному холоду стены.
— Не спешил бы… — посоветовал Шарет, отстраняясь.
— Меня не убили, — сделал вывод Михаил.
— Именно, — Недоверие всецело принадлежало Дзейре. — Тебя измордовали в мясо, станцевали на костях и поглумились над тушкой, но не убили. Почему тебя не убили?
— Ты совсем охренела, женщина? — вскинулся Труг.
— Ты первый выживший, — нарушил молчание эльф.
— И что?
— Я бы на твоем месте задумалась, Корноухий, — миролюбиво сказала Дзейра. — Что-то остановило охранку… Что-то с неясными мотивами и непонятными целями. Лишняя осторожность не помешает…
— А я бы пожрал, — кивнул Михаил.
Соратники взглянули на него с явным недоумением, а кое-кто из ваарок — с опаской. Одна из них украдкой покрутила пальцем у виска.
— На вот, — Дгор протянул Корноухому часть своего обеда. Собравшиеся удивились.
