— Именем Ло! — грянул в ответ нестройный хор голосов.
Этот хор и услышала Торика, подходя к годокскому бивуаку. Взглянув на теплую компанию у костра, она нахмурилась. Сегодня Ло отвернулся от нее. И с болью ей придется справляться в тоскливом одиночестве.
— Мик, — осторожно позвала она. — Надо бы идти.
— Куда?
— К шестьдесят седьмым. Сторд ждет.
— А-а… я пас. — Михаил встал. Покачнулся. Торика поспешила подставить ему плечо.
— А Турн погиб…
Обещанный перегнулся пополам в неудержимом приступе рвоты. Женщина отвернулась. В данный момент намерение переспать с вероятным Спасителем уже не казалось ей столь забавным.
— Спасибо, — прохрипел Михаил, распрямляясь. Легкий ветерок коснулся лица. На душе полегчало. — Идем…
Через несколько минут впереди показались костры родной тридцатки.
— Готов, — подвел итог Сторд, брезгливо глядя на Обещанного. — Клади сюда, пусть проспится.
Лепурка устроила свою ношу у костра и прилегла рядом. Вспомнив вкус годокской выпивки, она передернула плечами. Чтобы там не говорили, Мик крепкий парень. Наберется опыта — цены не будет.
***
Утро начиналось потрясающе. Омытая дождем зелень на холмах играла изумрудом под лучами солнц. Дуновения прохладного ветерка колыхали купы редких рощ. Пахло мокрой землей, цветами и просто травой. В пронзительной синеве неба выводила трель одинокая птица.
С трудом разлепив веки, Михаил тут же поспешил их закрыть. Голова грозила взорваться, во рту ощущался мерзкий привкус, не достойный описания. Михаил попытался встать. «Сейчас бы пару пива…» — всколыхнулась спасительная мысль. И душ — холодный, бодрящий.
— Мик, говорят, ты Дара перепил, — раздался от костра голос Прота.
— Не ори, — поморщился Михаил. Грянул смех.
— Я вот тоже как-то пил с годоками…
— Не надо об этом, — простонал Михаил. Сориентировавшись на местности, он медленно побрел к котлу.
— Держи. — Прот сунул Михаилу флягу.
— Это типа что?
— Вода, — усмехнулся лепурец. — Поверь мне, сейчас вода тебе просто необходима.
Позади рванувшегося к фляге Михаила неслышно возник Сторд.
— Как себя чувствуешь, солдат?
Обещанный оторвался от горлышка, смахнул с подбородка капли влаги и честно признал:
— Хреново.
— Я про раны, — терпеливо пояснил ктан.
— В сравнении с похмельем это ерунда, — задумчиво произнес Михаил. Он прислушался к собственным чувствам. Недавний бой вспоминался без особой горечи. Данный факт, вне всякого сомнения, следовало принять с благодарностью и без лишнего самоанализа. Ведь боль могла просто затаиться… Душа — потемки, и не к чему ее столь часто бередить.
