Неожиданно из Имбирного переулка вывернулась тёмная фигура и преградила путь сыщику-любителю. Лука попятился, но вгляделся в полуприкрытое шарфом лицо и ахнул:
– Бенито! Где ты пропадал?
– Спешишь, доктор? – угрюмо спросил Маринелли. – Уж не за девушкой ли?
– Дай пройти, – опомнился Лука, но Бенито заступил дорогу:
– Оставь Магду в покое. Забудь о ней.
– Ты спятил? – рявкнул Лука, всматриваясь в уличную перспективу. – Пропусти!
– Не лезь, куда не надо, фармацевт, – процедил Бенито и сунул левую руку в карман куртки. – Не то разговор будет коротким.
– В чём дело? – уставился на итальянца Лука. – Какая муха тебя укусила?
– Повторяю: не трогай Магдалену. Не ходи за ней. А то будет с тобой, как с Йонасом.
У Луки перехватило дыхание:
– Что ты знаешь про Йонаса?
– Тебя не касается. Убирайся и сиди тихо. Ещё раз встречу поблизости от Магды – пеняй на себя.
Маринелли сбежал вниз по Имбирному переулку. Руку из кармана он так и не вынул. Лука провожал итальянца взглядом, пока тот не скрылся из виду. Затем вновь глянул вдоль улицы, но Магда уже исчезла.
Скотина, выругался про себя Лука. Отвлёк, наговорил всякой чуши, а потом исчез. А если он и вправду хотел отвлечь? Дал Магде возможность оторваться и смылся?
Рюттингер побежал, надеясь, что девушка не успела уйти далеко. Включай мозги, профессор Вёльффлин, думал он на ходу, вспомни: куда направлялась Магда изначально? На свидание с Винсом. Намеревалась пройти к Барфюсерплатц, испугалась галлюцинации и зашла в «Птичий глаз». А потом побежала почему-то не вниз, а вверх, к Шпаленбергу и дальше, параллельно улицам, отходящим от Барфюсер. Стало быть, они договорились встретиться либо у ратуши, либо на набережной!
Лука свернул в переулок Мертвецов и запрыгал вниз по ступеням, ведущим к Рыночной площади. Мокрый снег окончательно прогнал с улиц прохожих. Над старым городом повисла тишина. Лука сосредоточился на присыпанных снежком ступенях, поэтому не сразу заметил, что в тени дома стоит человек. А когда заметил, было поздно.
Неизвестный шагнул наперерез, в его руке что-то сверкнуло, и огненная боль распорола живот Рюттингера, со всего маху налетевшего на нож.
– Добегался, фармацевт, – раздался ненавидящий голос.
Парализованный внезапным нападением, Лука поднял голову и всмотрелся в лицо, до половины замотанное шарфом.
– Ты? – прохрипел Рюттингер. – Ты и есть…
Ноги подогнулись, и студент рухнул в снежную кашу. Сквозь подступающую смертную пелену он услышал, как голос продекламировал с торжеством:
