, или устраниться и просто не сделает того, о чем я его заранее попрошу, считая это полной ерундой. И тут, совершенно неожиданно, вы останавливаете машину возле меня и предлагаете подвезти. Согласитесь, я вполне закономерно увидел в этом знак свыше. Такое себе предначертание. Поэтому и решил довериться и открыться именно вам. Почему нет? Как-никак, вы мой дед, хотя пока еще в это и не верите. Но я все-таки попробую вас переубедить.
— Звучит нелогично. Если тебе нужен помощник, так выбери себе кого-то из друзей-приятелей. Наверняка у Нефедова, даже если ты уже и не он, такие имеются и попроси их сделать то, что тебе нужно, не раскрывая своей новой сущности.
— А вот тут-то я как раз логичен, Григорий Порфирьевич. В соответствии с моим планом выполнить мою просьбу сможет лишь тот, кого органы не заподозрят в близких отношениях со мной и кто из-за этого не имеет больших шансов оказаться в нужное мне время под арестом.
— И что этот человек должен будет сделать?
— Совершенно ничего сложного или для него опасного. Но я вам это расскажу, если вы мне поверите. Кое-какие доказательства вы сможете получить уже завтра. Я ведь не просто человек из будущего. В прошлой (или будущей?) жизни я был учителем истории в школе. Да еще и увлекающимся как раз этим периодом конца тридцатых — начала сороковых. Плюс к этому — мой искренний интерес к оружию и военной технике воюющих сторон. Я, Григорий Порфирьевич, очень многое знаю. Хотите, я расскажу вам, что произойдет в ближайшие дни? Это будет вам лишним подтверждением моего рассказа. Сегодня у нас 27 августа?
— Да, — кивнул Чистяков сразу на оба вопроса.
— Завтра в центральных газетах будет опубликовано, что еще 23 августа СССР и Германия подписали договор о ненападении. Подписали его Молотов и Риббентроп. Естественно, сразу поменяется наша официальная риторика в отношении Рейха: никаких агрессивных нацистов-фашистов — милая дружественная, почти социалистическая страна. 31 августа Германия совершит провокацию с радиостанцией в приграничном немецком городке Глейвице, на который якобы нападут поляки (на самом деле это будут переодетые эсэсовцы). Таких «польских нападений» на Германию в этот день будет три, но Глейвице — самое известное. И на следующий день, горя праведным возмущением Третий рейх двинет собственные войска на Польшу. Англия и Франция в ответ объявят немцам войну, но особо воевать еще очень долго не начнут: слегка оттеснят в нескольких местах не особо сопротивляющихся бошей от границы, оборонительную линию Зигфрида штурмовать даже и не попытаются, а будут упорно «копить силы». В итоге без всякого видимого повода отступят обратно. В середине сентября по согласию с Гитлером в Польшу от своей границы двинется Красная Армия, «защищать» угнетаемых польскими панами украинцев и белорусов. Польша под дружными ударами с запада и востока падет, но война на этом не закончится…
