Лета сдержала вздох. Как бы поскорей закончить с экскурсией? Скоро добрый дедушка станет рассказывать, что лошади кушают овёс и сено… Она подошла к стенду — под стеклом лежали пустые коробки от лекарств и образцы сырья, из которого эти лекарства производились: блок прессованных водорослей размером с мизинец и такого же размера сушёная рыбка. Рядом с ними были пришпилены несколько листков из дорогого глянца — с рекламой чудодейственных средств. Оздоровление, омоложение…
— Продавцы обещают порошок жемчуга, — вставил Павел Григорьевич, — но, конечно, никакого жемчуга там нет. Да и смысла бы в этом не было никакого. Искомыми свойствами обладает любой биологический материал полудённых морей.
…Дедушка говорил чуть странно — слишком длинными словами, слишком сложными фразами, не запинаясь и не экая. Разве что изредка вставлял своё «да-да». Самое удивительное, что он и дыхание менял точно на границе фраз. Ни разу не вдохнул на середине. «Может, он диктором раньше работал? — предположила Лета. — Нормальные люди так не разговаривают». Чудилось, что именно эта манера речи была для него естественной. Он как будто то и дело на неё срывался. А потом вспоминал, как говорят люди, и старался сделать речь не такой гладкой…
— Вы успели альбом в фойе посмотреть, Леточка? Он недавно из печати вышел. Это не просто альбом, для него фотографии делали в плавании, которое вела ваша мама.
— Да? Нет, — Лета неловко улыбнулась. — То есть я не знала, что это из маминого плавания. А альбом я не посмотрела. Он, наверно, страшных денег стоит…
— Тогда смотрите, — Павел Григорьевич указал на дальнюю стену. — Тут несколько фотографий из него.
Лета подняла глаза.
Яркая сфера Полудённого Моря в разные периоды восхождения, при разной погоде, с разного расстояния… Взгляд Леты остановился на фотографии, сделанной с носа корабля. До входа в сферу оставалось, наверное, метров десять, и стали чётко различимы отдельные потоки света в её оболочке — призрачные ячеи, эфемерные речные системы… Снимок напоминал фото поверхности Солнца.
— Всё-таки нельзя передать это на плёнке, — глубокомысленно сказал Павел Григорьевич. — Даже на современных аппаратах. Такой поразительный свет… Он очень яркий, но совершенно не режет глаза и не слепит. Этого ощущения съёмка не может передать.
— Я знаю, — сказала Лета. — Я видела.
— О! — он вскинулся. — Как же… а! да-да, я вспомнил! Десять лет назад, когда оно взошло у самого берега.
— Уже одиннадцать, — с улыбкой поправила Лета.
