Связи Киселева с южными декабристами, в частности с Пестелем, неоднократно становились объектом пристального внимания историков>>{120}. Их интересовало прежде всего, насколько Киселев был посвящен в дела Южного общества в целом и Пестеля-заговорщика в частности, был ли он информирован о заговоре в тульчинском штабе. Некоторые исследователи убеждены, что «генерал Киселев знал о существовании тайного общества и довольно активно ему помогал»>>{121}. Другие, напротив, считают, что подозрения в «потворстве заговорщикам» совершенно несправедливо пали на начальника штаба, ничего не знавшего о тайных обществах>>{122}.
Второе мнение вряд ли верно. По меткому замечанию А. С. Пушкина, «о заговоре кричали по всем переулкам», не знали о нем только «полиция и правительство». Анонимный доносчик на Киселева в 1826 году справедливо утверждал, что для раскрытия тайного общества в Главной квартире армии достаточно было бы «и ленивого любопытства»>>{123}.
Киселев, несомненно, о заговоре знал и сочувствовал ему. Он читал «Русскую Правду», покровительствовал многим участникам тайного общества, в 1822 году позволил своему адъютанту Бурцову уничтожить случайно попавший в руки армейского командования список заговорщиков. Вообще южных декабристов и Киселева объединяла не только личная симпатия, но и общность взглядов. Начальник армейского штаба был убежденным вольнодумцем: и в России, и в армии ему многое не нравилось.
Но несомненно и то, что сам Киселев в тайном обществе никогда не состоял и в повседневных взаимоотношениях с декабристами исходил не из собственных взглядов и симпатий, а из постоянно меняющейся ситуации в армейском штабе. В штабной игре начала 1820-х годов Киселев был не «за» и не «против» декабристов. Быстро поняв штабную конъюнктуру и научившись плести штабные интриги, он неизменно играл «за себя».
Еще в 1816–1818 годах Киселев, тогда полковник, несколько раз по «высочайшему приказу» ревизовал 2-ю армию и, как уже говорилось, был главным следователем по «делу Жуковского». Он имел в армии репутацию человека неподкупного, и с этой точки зрения выбор императора был вполне объясним. Для Пестеля же назначение Киселева оказалось тяжелым испытанием — он едва не лишился адъютантской должности.
Получив в Тульчине приказ о смене начальника штаба, командующий Витгенштейн подал в отставку, объяснив причины своего поступка в письме императору от 16 марта 1819 года: «Назначение господина Киселева в начальники штаба 2-ой армии столь же чувствительно меня огорчает, сколь и оскорбительно для меня быть должно, не потому, что генерал Киселев не заслуживает сего места, ибо я никак не могу сомневаться в его способностях, как скоро он есть собственный выбор Вашего Величества, но потому, что его назначение удостоверяет меня в совершенной потере как милости, так и доверенности Вашей, Всемилостивейший Государь».
