Естественно, что командующему, которому пришлось решать все эти проблемы, были необходимы преданные сотрудники, не навязанные, подобно Киселеву, «сверху», а выбранные им самим. Конечно же, сотрудники эти не должны были быть связаны со старой администрацией.
В 1818 году, практически сразу же по прибытии Витгенштейна к армии, огромное влияние в штабе приобрел штабс-ротмистр Павел Пестель — начальник канцелярии командующего. Даже в Петербург просочились слухи, что Пестель «всё из него (Витгенштейна. — О. К.) делает» и что без участия «графского адъютанта» в штабе не принимается ни одно серьезное решение>>{101}.
Влияние Пестеля на Витгенштейна могло сравниться лишь с влиянием статского советника Алексея Юшневского, в декабре 1819 года сменившего на должности генерал-интенданта потерявшего доверие Стааля.
Все последующие годы службы Юшневский находился под неизменным покровительством и заступничеством Витгенштейна. Командующий знал Юшневского не только как дельного чиновника, но и как сына своего близкого друга. В годы службы во 2-й армии генерал-интендант постоянно получал награды и повышения «в воздаяние отлично-ревностной и усердной службы». И на одном из первых допросов в 1826 году Юшневский утверждал, что Витгенштейн был для него «благотворителем», а сам он всегда пользовался «безусловною доверенностию» командующего>>{102}.
Анализируя служебную деятельность декабристов и в первую очередь лидеров заговора, трудно противостоять давно укоренившимся в русской культуре представлениям об эпохе 1820-х годов, согласно которым время декабристов — это время романтического героизма, жертвенности и честности. «Декабрист в повседневной жизни» представляется смелым и решительным оратором, проповедником, смысл жизни которого — донести до людей собственные идеи.
Представления эти ошибочны в самом своем основании. Декабристы стремились разрушить «государственный быт России»; делать это методами убеждения было бесполезно. Коль скоро декабристы хотели победить, они должны были принять правила игры, существовавшие в реальном русском обществе и реальной русской армии. Правила же эти не неели в себе совершенно ничего героического и рыцарственного. Армия тех лет — место постоянных интриг, неумеренного казнокрадства, доносов.
Естественно, что те члены тайного общества, которые обладали в армии хоть какой-нибудь действительной властью, во всём этом участвовали. И чем лучше им удавалось вписаться в повседневный военный быт, тем больше у них было шансов реализовать свои идеи. В этом смысле биографии Пестеля и его ближайшего сподвижника Юшневского представляются весьма показательными.
