– Прошу вас… – Вулф направил на нее указательный палец. – Вы консультируетесь со мной или нанимаете меня?
– Я нанимаю вас, – ответила она. – Нанимаю, чтобы вы выяснили, кто распространяет подобные вещи.
– Дело довольно мутное и почти невыполнимое. Только корысть может заставить меня взяться за него.
– Ну конечно, – нетерпеливо кивнула Бесс Хаддлстон. – Я и сама умею заламывать цены. И сейчас я готова к тому, что буду выжата. В противном случае что со мной станет, если все это не прекратится, и как можно скорее?
– Очень хорошо. Арчи, твой блокнот.
Я достал блокнот и принялся за работу. Пока она выкладывала факты, Вулф позвонил, чтобы принесли пива, и теперь сидел, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза. Впрочем, когда она рассказывала о почтовой бумаге и пишущей машинке, один глаз он все-таки приоткрыл. Дело в том, что бумага и конверты анонимных писем, сообщила она, были точно такими же, какие использовались для деловой переписки девушкой по имени Джанет Николс, ее ассистентки по организации праздников; причем и письма, и конверты отпечатаны на машинке, которая принадлежала ей самой, Бесс Хаддлстон, и находилась в ведении другой девушки, Мариэллы Тиммс, работавшей у нее секретарем. Конечно, при сравнении Бесс Хаддлстон лупой не пользовалась, но на первый взгляд было похоже, что использовали именно эту машинку. Обе девушки жили в ее доме в Ривердейле, и большая коробка с бумагой, конвертами и прочими канцелярскими принадлежностями хранилась в комнате Джанет Николс.
Итак, если это не одна из девушек… Или все-таки кто-то из них?
– Факты, Арчи, – пробормотал Вулф.
Слуги? Нет, их не стоит принимать во внимание, сказала Бесс. Ни один слуга у нее долго не задерживался, а значит, ни один не мог успеть проникнуться к ней достаточной ненавистью. Услышав эту фразу, я понимающе кивнул, так как читал в газетах и журнальных статьях об аллигаторах, медведях и других беспокойных обитателях ее дома. Жил ли в доме кто-нибудь еще? Да, племянник Лоуренс Хаддлстон, также оплачиваемый в качестве ассистента, но, согласно мнению тетушки Бесс, никоим образом не попадавший под подозрение. Больше никого? Нет, больше никого. А лица, достаточно близкие к дому, чтобы иметь доступ к пишущей машинке и канцелярским принадлежностям Джанет Николс?
Конечно, такую возможность имели многие.
Вулф непочтительно хмыкнул. На всякий случай я спросил, как насчет достоверности содержавшейся в анонимках информации. Как насчет неверно назначенного лекарства и вечеров в сомнительном обществе? Черные глаза Бесс Хаддлстон впились в меня. Нет, об этих вещах ей ничего не известно. И вообще, какое это имеет отношение к делу? Какой-то негодяй пытается погубить ее доброе имя, распространяя о ней по городу неприглядные слухи, а ее, видите ли, еще и спрашивают, правда ли то, что в них говорится. Какая наглость! Хорошо, сказал я, давайте забудем о миссис Толстый Кошелек и о том, где она проводит свои вечера. Пусть на бейсболе. Но ответьте хотя бы, есть ли у миссис Джервис Хоррокс дочь, была ли она больна и лечил ли ее доктор Брейди? Да, нервно ответила Бесс, у миссис Хоррокс была дочь. Она умерла месяц назад, и доктор Брейди наблюдал ее во время болезни. От чего она умерла? От столбняка. Как она им заразилась? Расцарапав руку о гвоздь в конюшне школы верховой езды.
