– Увольте. Это происходило без меня.
– Но ты был здесь, когда она приехала?
– Да.
– Ну?
Я улыбнулся ему:
– Когда я в детстве жил в Огайо и кто-нибудь говорил: «Ну!», мы отвечали: «Баранки гну». Разве не остроумно?
– Еще бы! А может, Льюис Хьюитт нанял Вулфа, чтобы через него выплатить У. Дж. Диллу сумму, украденную отцом Энн Трейси, и тем самым закрыть это дело?
Я уставился на него.
– Вот это мысль! – с восхищением сказал я. – Все сходится. Хьюитт приглашал ее обедать…
Дверь отворилась, и появился Фриц. Я кивнул ему.
– Молодой человек, – сдержанно объявил он.
– Кто? – спросил я. – Не обращай внимания на инспектора, он уже знает все на свете.
Но Фриц не успел ответить, потому что молодой человек вошел следом. Это был Фред Апдеграф. Он остановился посередине комнаты, увидел Кремера, произнес: «О!», обратил взгляд на меня и спросил:
– Где мисс Трейси?
Я неодобрительно посмотрел на него:
– Так себя не ведут. Инспектор Кремер сейчас пытает меня. Поэтому идите в гостиную и ждите своей очереди.
– Нет. – Кремер встал. – Приведи сюда мисс Трейси, и я с ней пройду в гостиную. Я хочу видеть ее, прежде чем буду разговаривать с Вулфом. А потом мы все вместе поедем к окружному прокурору.
– Черта с два! – заметил я.
– Черта с два? Посылай за ней!
Я послал Фрица. Он воспользовался лифтом, поскольку доставить надо было даму. В кабинете было слышно, как наш лифт скрипел и стонал на спуске, а потом мощно вздрогнул и остановился. Когда Энн появилась на пороге, Фред посмотрел на нее, как слепой смотрит на солнце. Надеюсь, мне удалось лучше скрывать свои чувства, тем более что Энн отнюдь не сияла. Она выдавила из себя подобие улыбки, но трудно было представить, что это лицо, с покрасневшими веками и опущенными уголками губ, еще недавно привлекало к себе больше внимания, чем миллион цветов.
Кремер увел ее в гостиную и плотно закрыл за собой звуконепроницаемую дверь. Я прошел к своему столу, чтобы воспользоваться наконец-то представившейся возможностью просмотреть утреннюю почту. Фред слонялся по комнате, разглядывая корешки книг на полках, затем наконец сел и закурил сигарету.
– Я мешаю? – спросил он.
– Нисколько, – уверил я его.
– Я могу подождать на улице. Только я немного замерз. Я тут с восьми утра.
Я отложил почту, развернулся и посмотрел на него с благоговением.
– Боже правый! – Я был потрясен. – Вы победили. – Я махнул рукой. – Забирайте ее.
– Забрать ее? – вспыхнул он. – О чем вы говорите? Да кто вы такой?
