Уэллман хмуро посмотрел на нее:
– Пеория? Это город в штате Иллинойс. Она писала нам о разных молодых людях, с которыми знакомилась, но нам казалось, что она не готовится к семейной жизни. Мы-то считали, что уже пора, во всяком случае ее мать так думала, но Джоан, по-видимому, полагала, что ее ждет карьера в издательстве. Она получала восемьдесят долларов в неделю, вполне прилично для двадцатишестилетней девушки, и в августе прошлого года, когда я приезжал в Нью-Йорк, Шолл сказал мне, что они очень надеются на нее. Как раз вчера я вспоминал об этом. Мы с ее матерью тоже надеялись на нее… – Он нагнулся вперед, посмотрел на миссис Абрамс, потом снова на меня. – Мы обсуждали это наверху с миссис Абрамс. Она чувствует то же самое, только у нее прошло всего два дня и она еще всего не осознала. Я сказал ей: если вы дадите мне блокнот и карандаш и попросите записать все, что я помню о Джоан, готов держать пари, что припомню тысяч десять, а может, и больше, ее поступков и слов, замыслов и настроений. Вы не представляете себе, что значит иметь дочь.
– Да, вы правы. Вам есть что вспомнить.
– Верно. Я все время думал о Джоан и уже начал себя спрашивать: а вдруг это наказание свыше за то, что слишком гордился ею? Но это не так. Я вовсе не считал ее ангелом. Грехов за ней водилось с лихвой… И ребенком ей случалось лгать и изворачиваться, да и когда выросла, она далеко не всегда поступала так, как мне хотелось, но я задал себе вопрос: могу ли я, положа руку на сердце, попрекнуть ее хотя бы одним неблаговидным поступком? И понял: нет, не могу. – Он замолчал и начал обводить взглядом моих гостей, не спеша, словно искал в каждом лице понимания. – Нет, не могу, – твердо повторил он.
– Значит, она была само совершенство, – заметила Клэр Бэркхардт.
Думаю, она не хотела съязвить, но Бланш Дьюк пришла от ее реплики в ярость.
– Заткни свою глотку, ты, вундеркинд из вечерней школы! – обрушилась она на Клэр. – У человека горе! Он потерял дочь! Или ты тоже окончила колледж с отличием?
– Я никогда не училась в вечерней школе! – негодующе возразила Клэр. – Я окончила Олифантскую частную школу бизнеса!
– Я вовсе не говорил, что она была совершенством, – сказал Уэллман. – Нередко мне казалось, что она ведет себя неправильно. Впрочем, что бы я вам ни рассказывал, ее уже нет в живых, и теперь все изменилось. Но в ней, будь это в моей власти, я не стал бы менять ничего, ни единой черточки. Вот посмотрите на себя… Сколько вы выпили… Будь здесь ваши отцы, вряд ли они порадовались бы. А теперь представьте: сегодня вечером вас убили и родители отвезли вас домой и похоронили, поубивались… И неужели после этого вы можете подумать, будто они упрекнули бы вас в пристрастии к хмельным напиткам? Конечно нет! Они будут помнить о вас только самое лучшее, только то, чем могли бы гордиться. – Он вытянул шею. – Не так ли, миссис Абрамс? Ведь именно так вы относитесь к вашей Рейчел?
