– Нет.
– Вы так отвечаете только потому, что, как всегда, разговаривая со мной, одержимы духом противоречия. Почему же нет?
– Вы еще недостаточно проанализировали все, что мы сообщили вам, мистер Кремер, а тот факт, что вы выдвигаете утверждение, будто убийцей был один из шантажируемых, свидетельствует об отсутствии у вас какой-либо ясности в деле. Произошли три убийства. Если предположить, что произошло лишь одно убийство, можно ли сказать, что из всех возможных преступников вы остановились на какой-то одной вероятной кандидатуре?
– Нет.
– Но кого бы все-таки вы исключили из такого списка?
– Пока никого. Конечно, есть осложнения. Например, миссис Хоран говорит, что в пятницу вечером ее муж вернулся домой через десять минут после того, как ушел с миссис Фромм, чтобы проводить ее к машине, и лег спать. Но это слова жены, подтверждающей алиби мужа. Если вы хотите назвать вероятного преступника – пожалуйста. У вас есть такая кандидатура?
– Конечно.
– Да?! Назовите.
– Возможно, я смогу сделать это через час или через неделю, но не сию минуту.
– Вы или рисуетесь, что вам свойственно, или умалчиваете о чем-то, – проворчал Кремер. – Я признателен вам, вы узнали многое и о шайке, и об Игане, и благодаря везению о Хоране. Все это хорошо, но не содержит каких-либо указаний на личность преступника. Что же еще есть у вас? Если хотите узнать, чем располагаем мы, а вы, несомненно, именно этого и добиваетесь, пожалуйста, я расскажу вам, но при условии, что вы поступите так же и расскажете мне абсолютно все известное вам.
Стеббинс хмыкнул, но затем попытался сделать вид, будто он этого не делал.
– Вообще-то, – ответил Вулф, – это вполне резонное предложение, но оно бессмысленно, во-первых, потому, что я уже рассказал вам все, что знаю, а во-вторых, вам неизвестно то, что мне нужно.
Кремер и Стеббинс удивленно и с подозрением посмотрели на него.
– Вы уже сообщили, – продолжил Вулф, – что спустя целых три дня после убийства миссис Фромм из подозреваемых пока еще никто не отпал. Этого для меня достаточно. Сейчас в рапортах и протоколах показаний написаны десятки тысяч слов, и вполне возможно, что там может оказаться фраза или факт, на мой взгляд имеющие отношение к делу, но если бы вы даже привезли сюда все это море бумаг, я не намерен процеживать его. Вот, например, сколько страниц вы исписали о прошлом и настоящем мисс Анджелы Райт и о ее знакомых?
– Порядочно, – признал Кремер.
– Вот видите! Конечно, я не отрицаю необходимости этой работы, потому что иногда она содержит нужную информацию, но сейчас вы не получали даже намека на что-либо, иначе не приехали бы ко мне. Скажите, найду ли я в ваших бумагах ответ на такой вопрос: почему преступник убил мальчика днем на улице на глазах у прохожих, рискуя возможностью опознания? Или на такой: как объяснить историю с сережками – миссис Фромм купила их одиннадцатого мая, девятнадцатого их надевала другая женщина, а двадцать второго снова миссис Фромм? Узнали ли вы, кто их надевал еще после этого?
