Я остановился, окинул его печальным взглядом и сказал:
– По поводу церемонии.
Он мог бы испортить все дело, если бы проводил меня до двери, но трое любопытных прильнули к ограде, и, пока полицейский отгонял их, я уже поднялся на крыльцо, нажал на кнопку звонка и заговорил с субъектом, открывшим дверь.
– Произошла неувязка с цветами, – печально, но твердо произнес я. – Нужно выяснить это с мисс Эсти.
Поскольку я вышел бы из роли, если бы сунул ногу в приоткрытую дверь, то сдержался, а когда субъект распахнул ее достаточно, чтобы освободить мне место, я, не теряя времени, проскользнул мимо него. Когда он закрыл дверь, я заметил:
– В такое время болезненное любопытство публики вызывает беспокойство… Будьте любезны доложить ей, что пришел мистер Гудвин по поводу цветов.
– Сюда, прошу вас.
Он провел меня по холлу к распахнутой настежь двери, жестом пригласил войти и попросил подождать. Комната мало походила на то, что я предполагал встретить в городской резиденции миссис Деймон Фромм. Она была меньше моей спальни. Кроме двух письменных столов, двух столиков с пишущими машинками и нескольких стульев, в ней еще стояли шкафы с картотекой. Стены были увешаны плакатами и фотографиями. После беглого осмотра я остановил было свое внимание на плакате Американского совета здравоохранения от 1947 года, но тут услышал шаги и обернулся.
В дверях стояла мисс Эсти, пристально глядя на меня зеленовато-карими глазами.
– Что не так с цветами? – спросила она.
Не могу сказать, что ее глаза были воспалены от пролитых слез, но, во всяком случае, они не были и радостными. При более счастливых обстоятельствах я дал бы ей менее тридцати лет, но только не сейчас. Миловидная, да. Она не носила серег. И следа царапины не было у нее на щеке, но прошло уже четыре дня, как Пит видел царапину, а он не рассказал о том, насколько она была глубокой или большой. Поэтому не было и надежды обнаружить следы царапины на лице Джин Эсти или на чьем-либо другом.
– Мисс Джин Эсти? – спросил я.
– Да. Так что там с цветами?
– Я и пришел, чтобы сказать вам об этом. Возможно, вам приходилось слышать имя Ниро Вулфа?
– Детектив?
– Да.
– Конечно.
– Очень хорошо. Это он прислал меня. Меня зовут Арчи Гудвин, я служу у него. Он хочет прислать цветы на похороны миссис Фромм и просил узнать, не будет ли каких-нибудь возражений против орхидей Miltonia roezli alba, которые чисто белого цвета и очень красивые.
Секунду она не сводила с меня пристального взгляда, затем вдруг рассмеялась. Смех был невеселым. Плечи у нее затряслись, и она рухнула на стул, опустив голову и сжав виски ладонями. Дворецкий заглянул в раскрытую дверь. Я сочувственно произнес, что мне приходилось иметь дело с подобными приступами истерии – это было истинной правдой – и лучше ему не вмешиваться. Он согласился и притворил за собой дверь. Вскоре мисс Эсти начала успокаиваться, я пододвинул стул и сел. Наконец она выпрямилась и вытерла глаза носовым платком.
