– Протестую! – заверещал Хоран. – Это же клевета! Инспектор Кремер, вы заявили, что Вулф сам отвечает за свои слова, но вы несете ответственность за то, что доставили нас сюда!
– Можете подать на него в суд за клевету, – огрызнулся Кремер.
– Мистер Хоран, – продолжил Вулф, назидательно ткнув пальцем в сторону адвоката, – на вашем месте я бы перестал трепыхаться из-за вашей роли в шантаже и вымогательстве. Тут вы влипли по уши, и ничто не поможет вам выкарабкаться. Сейчас вам грозит куда более мрачная перспектива – обвинение в убийстве Пита Дроссоса. Тюрьмы вам, конечно, не избежать, но от электрического стула я вас, пожалуй, спасу. Когда мы закончим, вы поймете, насколько мне обязаны.
– Я уже обязан вам по горло, черт бы вас побрал!
– Вот и отлично, только не пытайтесь отплатить мне. Так вот, по всей вероятности, большинству из вас ничего не известно по делу о вымогательстве, приведшему к смерти троих, но мы еще к этому вернемся. Один из вас, впрочем, прекрасно понимает, к чему я клоню.
Он чуть наклонил свою тушу вперед, держа локти на подлокотниках кресла и опираясь всеми десятью пальцами о стол.
– Продолжаю. Не стану притворяться, что укажу убийцу без всякой помощи, поскольку кое-какие подсказки мне сделали. На днях один из вас, хотя необходимости в этом не было, буквально лез из кожи вон, пытаясь подробно рассказать мистеру Гудвину, где был и что делал в пятницу вечером и во вторник днем. Этот же человек бросил странное замечание о том, что со времени смерти миссис Фромм прошло пятьдесят девять часов. Какая поразительная точность! Разумеется, это были лишь намеки, не более, однако имелись и два важных указания на виновного…
Вулф сцепил руки на животе.
– Во-первых, сережки. Миссис Фромм приобрела их одиннадцатого мая, но девятнадцатого мая, во вторник, их надевала другая женщина. Она могла либо незаметно позаимствовать серьги у миссис Фромм, либо получить их в подарок или во временное пользование. Как бы то ни было, спустя три дня, в пятницу, двадцать второго мая, сережки вновь оказались у миссис Фромм. Она надевала их – с какой целью? Да для того, чтобы выдать себя за ту женщину, у которой сережки были во вторник! Следовательно, миссис Фромм знала, кто эта женщина, в чем-то ее подозревала и, что очень важно, имела возможность либо забрать, либо незаметно стащить эти сережки для осуществления задуманного плана мистификации. А это уже важный намек.
– Намек на что? – резко буркнул Кремер.
