Допив газировку, смял банку и просто швырнул на середину улицы, потому что может. Потому что никто теперь не скажет, что делать. Никто не скажет, что он больной. На пути мусорка. Цилиндрический бак чуть ниже метра высотой, наполовину заполненный окурками и мусором. Неудобно стоит, некрасиво. Издевательски. Обхватил его за верхний край, но не смог выдернуть вбетонированное основание. Перехватился за внутреннюю часть и потянул опять. Железное нутро бака поддалось и вышло из бетонных стенок. Увесистое, килограмм восемь точно. Осмотревшись по сторонам, всем телом раскрутил и швырнул в окно кофейни. Мусор красивым шлейфом очертил траекторию полета. Раздался приятный уху «дзынь» и мостовую засыпало осколками стекла. За звоном последовал глухой стук внутри кофейни. И никто не закричал. Никто не выбежал из и не начал вызывать полицию. Улыбнулся еще смелее и закричал во все горло. Громко, до срыва связок. Крик промчался по всей улице и эхом отразился от здания в конце. Закричал еще раз и замолчал, прислушиваясь. Везде тишина. Никто не услышал, потому что никого нет.
Подойдя ближе к разбитому окну, поднял сколок стекла. Маленький, с рваными гранями. Секунд пятнадцать смотрел на прозрачную стекляшку на ладони и сжал кулак. Руку резануло болью. Разжав, он увидел небольшие каплю крови в тех местах где стекло прорезало кожу. Но он не проснулся. Вокруг не появилась палата. Боль была реальной. Все это было реально. Реальная нереальность.
Уже улыбаясь во весь рот, пошел дальше по улице, почесывая порезанную руку. Он не знал куда идти. Просто шел, наслаждаясь одиночеством, упиваясь тишиной.
Через пару кварталов между домами замаячили парапеты набережной. Вышел к Москве-реке. Осмотревшись по сторонам, увидел слева вдалеке нависающий над водой исполин моста. Знакомого моста. Третье транспортное кольцо. Значит он на Новоданиловкой набережной. Значит дом там за рекой, северо-восточнее. Лучше всего идти через центр. На третье транспортное идти не хотел. Там только бетон, асфальт и ничего больше. Ни поесть, ни лечь поспать, если устанет. А через город идти хорошо. Много кафешек и магазинов, много удобных мест поспать. И не гулял уже очень давно.
Вода в реке черная, с расплавленным металлом света фонарей. Ни одного прогулочного катера или лодки. Тихая вода, бьющаяся в каменной аорте города. Давно уже не видел воду, хотя очень любил плавать. Когда-то давно, в прошлой жизни, был в школьной сборной по плаванию и Мира говорила, что он Ихтиандр, а она Гуттиере[1], только в их реальности они брат и сестра. Мира… Марк остановился и залез на парапет с ногами, надолго залипнув на водную гладь. Тоска по сестре сейчас не такая болезненная, как обычно. Больше нет тех, кто виноват в ее смерти. Кто не досмотрел. Кто допустил. Кто позволил. Может это Бог? Просто забрал всех и отправил в ад, за то, что они не сберегли её? Тогда почему он здесь? Почему он не с ней? Ведь все сделал как надо, как должен был. И сейчас они должны быть вместе, или там, где она, или здесь, идти вместе по пустому городу. А может быть она дома? Ждет его возвращения. Крутится на кухне, ожидая брата и колдуя для него фирменный торт «Наполеон», который готовила на каждый день рождения.
