26 июня. Бетта.
16.04 по московскому времени.
Хуже всего - ждать. Ожидание растягивает каждую секунду до минуты. Вадим ходил по квартире и не мог найти себе места. Не выпускал из рук телефон, ожидая звонка из больницы. Все утро вместе с Юлей занимались выгрузкой и распределением продуктов. Морозильный ларь поставил в гараже. Старая проводка не внушала доверия, но выбора не было, в квартире места для морозильника точно нет, и затащить его по лестнице одному просто не реально. Юля, взяв на себя роль хозяйки, довольно быстро освоилась на кухне, и приготовила пасту взамен жаркого, которое они успели приговорить. Воеводов подозревал, что, занимаясь бытовыми делами, девушка сбегает от мыслей о происходящем. Уж слишком рьяно она все делала, с маниакальным увлечением. Возможно, что просто хотела быть полезной и отплатить за гостеприимство, но он был больше склонялся к первой версии.
Султан вел себя беспокойно. Не отходил почти ни на шаг, хотя обычно находил чем себя занять. Даже не просился гулять, предпочитая ходить как привязанный за хозяином по квартире.
Дождь немного стих, и фиолетовое небо лишь орошало землю мелкой водяной пылью, словно система полива - газоны. Тучи налились пурпуром еще больше, и походили на клубящиеся внутренности, развешенные под небосводом. Ожидание, погода, неизвестность и страх перед вирусом делали свое дело, взвинчивая и без того напряженные нервы. Вадим метался по квартире как волк в клетке. Хотелось действовать, что-то предпринимать, но единственное что он мог, это ждать. Пару раз, не выдержав, звонил в больницу, но холодный голос сообщал: «все операторы сейчас заняты, перезвоните позже». Пытался рисовать, но чистый лист бумаги вызвал только раздражение, хотелось швырнуть его в стену, следом за ним карандаш, а потом и самому влепиться головой. Спасла ситуацию Юля, постучавшая в дверь и пригласившая выпить чаю.
Девушка накрыла на стол, заварила травяной и сделала бутерброды. Хотя нет, не бутерброды, это он делал себе бутерброды - кусок ржаного хлеба, пара ломтиков колбасы и полоска сыра. А Юля заморочилась: обжарила хлеб, сделала яичные блинчики, нарезала тонкими ломтиками помидоры и огурцы, подрумянила на сковороде ветчину и расплавила сыр. Ее произведение кулинарного искусства язык не поворачивался назвать бутербродом, как минимум Крок-мадам или что-то не менее пафосное.
