Закончились эти страшные опыты тем, что в 2019 г. Хе Цзянькуй получил три года тюрьмы за незаконные эксперименты с модификацией генома эмбрионов, и такие же приговоры получили двое его коллег. Судья подчеркнул тогда, что все трое не имели должной сертификации, чтобы работать в области медицины, и, стремясь к славе и богатству, умышленно нарушали национальные правила в области научных исследований и лечения.
Ещё одним многообещающим для фармкомпаний направлением стала клеточная терапия, иногда называемая клеточной трансплантологией. Она заключается во внедрении (трансплантации) определённых клеток в организм человека, например, кроветворных стволовых клеток костного мозга. Сегодня самой «прорывной» стала технология CAR-T для противоопухольного лечения. Это одновременно клеточная, генная и имуннотерапия, название которой расшифровывается как Chimeric Antigen Receptor T-cell – T-клетки с химерными рецепторами антигена. Спонсорами исследований биопрепаратов на основе этих технологий являются преимущественно американские и китайские биотехнологические компании, которые и продвигают их в своих странах.
Как ни пытаются авторы этой технологии возвеличить её, негативные побочные эффекты от неё настолько серьёзны (вплоть до смертельных случаев на этапах клинических испытаний), что умалчивать об этом невозможно. Например, ещё в 2017 г. один из самых продвинутых онкологических центров США Центр доктора медицины Андерсона заявил, что применение CAR-T может вызвать следующие реакции: цитокиновый шторм, синдром CAR-T-связанной энцефалопатии и синдром активации макрофагов[96].
Однако фармацевтическое лобби активно работает, и эффект его дошёл до России. В июле 2020 г. Председатель координационного совета «Движения против рака» Николай Дронов предложил подготовить законодательную инициативу, чтобы пациентам с онкогематологическими заболеваниями в России стала доступна CAR-T-клеточная терапия. России эта технология недоступна из-за особенностей закона, вводящего ограничение по получению и использованию у человека генномодифицированных клеток и предполагающего трудновыполнимые требования, предъявляемые в настоящий момент к производителям биомедицинских клеточных продуктов. Единственная клиника, где применяют эту технологию, это Центр детской гематологии, онкологии и иммунологии им. Дмитрия Рогачева, но работа эта, по признанию его руководства, практически нелегальна[97].
Надо отметить, что хотя генная и клеточная терапия остаются ещё «сырой», сложной и финансово затратной технологией, к работе над ней подключены огромные ресурсы. И самое непосредственное отношение к этому имеет и эпопея с вакцинами против COVID-19.
