Я не собиралась подслушивать, это вовсе не входило в мои планы. Но почему-то вместо того, чтобы пойти прямо в сахароварню, я спустилась в овраг. Со своего места на хлопковом дереве я различала голоса на веранде: мамин, бабушки Санноа и отца Дроппита.
— Понимаете, в таком вопросе… — говорил он. — Стоит ли удивляться…
— Боже мой! — воскликнула мама.
Преподобный добавил что-то, чего я не поняла. И тут же услышала, как открылась и захлопнулась парадная дверь. Послышался голос Манет.
Манет! Я напрягла слух, но только и смогла расслышать слова бабушки Санноа:
— А я тебе говорила! Я предупреждала, что этим закончится.
Парадная дверь хлопнула вновь, и вскоре я услышала, как наверху в спальне плачет Манет. Затем преподобный Дроппит сказал:
— Если дать волю дьяволу… Вам следует немедленно…
— Но, отец Дроппит! — воскликнула мама.
Я вслушивалась изо всех сил, но на ветку надо мной сел черный горный вьюрок и защебетал так громко, что я не могла разобрать ни слова. Я потрясла ветку, чтобы его спугнуть. Отец Дроппит говорил:
— Если вы не поспешите…
Вдруг потемнело, и пошел дождь — сперва понемногу, потом крупными, тяжелыми каплями.
— Роза! — позвала мама.
Я слезла с дерева и подошла к веранде.
— Бог мой, Роза, — сказала мама. — Ты же вся промокла.
Бабушка Санноа сидела, ссутулившись, в плетеном кресле. Преподобный Дроппит стоял у двери с пустым стаканом в руке. Он кивнул мне.
— О чем ты только думаешь, гуляя под таким ливнем? Иди переоденься в сухое и возвращайся. Нам надо поговорить с тобой, — сказала мама.
Я охотно пошла наверх. На верхней площадке лестницы мне повстречалась Катрин с пяльцами в руках.
— Манет говорит, ты станешь королевой. Говорит, так предсказала старая ведьма. Но Манет плачет и никак не перестанет. Что случилось?
Даже на лестнице было слышно, как ревет Манет. Я прошла по темному коридору к ее комнате и постучала.
— Манет, это я.
Плач прекратился, но сестра не отвечала.
— Ничего тебе не сделаю, обещаю, — сказала я и открыла дверь.
Она лежала, сжавшись, в углу небольшой кровати под балдахином. Я села на кровать с противоположной стороны. Глаза у Манет были красные, из носа текло. Я поискала за корсажем, достала носовой платок и дала ей.
— Я знаю, ты проболталась, — сказала я.
— Ты с ума сошла? — всхлипнула она, судорожно вздохнула и испуганно поглядела на Катрин, которая подошла и встала у двери в комнату.
Я отрицательно покачала головой.
— И зачем только ты увязалась за нами! Ты говорила что-нибудь о Мими?
