Вплоть до той ночи, когда она уже стояла на пороге воссоединения с Бенни.
Почти год прошел с тех пор, как она закрыла свое ателье и отослала детей – подальше от безжалостности не только чумы, но и добродетельных сплетниц Билина. В начале ноября 1950-го Кхин нашла брошенную комнату в тихом уголке города и написала Хта Хта, попросив привезти детей обратно. Тогда в Билине, все еще находившемся под контролем каренов, разнеслась новость о человеке, который должен был предстать перед судом за предательство, – каренский солдат, которого собственный отец обвинил в шпионаже в пользу врага. Были собраны доказательства, человек добровольно сознался в преступлении, была назначена дата казни, и утром того дня – еще прежде, чем вернулись дети, – Кхин обратилась к суду, чтобы ей разрешили задать вопрос узнику, не знает ли он что-нибудь о Бенни. Заключенного привели в комнату свиданий закованным в наручники; в глазах негодование от неуважения к последним минутам его жизни.
– Я все знаю, – самодовольно похвастал он, когда Кхин изложила свое дело. – Человек, о котором ты говоришь, в тюрьме Инсейна. Он там уже несколько лет. Говорят, он предал родину. Если сможешь добраться до Инсейна, если сумеешь пробраться через территорию, оккупированную бирманцами, узнаешь, что Инсейн сейчас радушен к каренам.
Воссоединение с детьми оказалось кратким и суетным. Всего через несколько дней после того, как встретила детей, она уже целовала их, прощаясь. Замаскировавшись под китаянку, Кхин намеревалась пересечь бирманскую территорию. Бенни жив! Но насколько похож на себя прежнего? Ей казалось, что все они – не только тот казненный солдат – повинны в роковой ошибке, им следовало бежать, смириться, жить вместе, и лучше потерять себя друг в друге, чем разрушить себя в попытках выжить отдельно. И однажды вечером, в смутной тревоге, она остановилась, чтобы разжечь огонь в укрытии мангровых зарослей у реки, и тут заметила какое-то движение на берегу. Что это бирманский солдат, она поняла сразу: вооружен винтовкой и мечом, на каске звезда, как у японского пехотинца. Глаза их встретились. А потом она пустилась бежать, упала на песок, а сверху ее уже прижало его тело, и жук полз по песку прямо перед ее лицом, а солдат что-то орал, что-то грязное, по-китайски.
На шестой день ее нашел знакомый старый торговец, в шалаше посреди рисового поля, где она залечивала раны. Он разглядел ее с дороги, узнал, принес лекарства из больницы и пообещал присмотреть за детьми в Билине. Не следует ли ей отправиться прямиком к детям и утешить их? – вопрошал его встревоженный взгляд. Но Кхин невыносима была даже мысль о том, как обнимает их, а они вдруг понимают, что ее тело и душа изменились; она не вынесет отражения своего искаженного ужасом лица в их глазах.
