Да и то, что Петр в письмах именовал иногда Ромодановского «Его Величество», себя смиренно называя его рабом, «холопом короля Прешбурга Петрушкой Алексеевым», говорит только о своеобразном жестоком юморе Петра Алексеевича, и больше ни о чем. Ведь этот смиренный раб колотил своего якобы господина дубинкой в минуты плохого настроения. И в тех же письмах из своих заграничных вояжей «холоп Петрушка» строго вопрошает «господина», почему тот пьет в Москве без меры, зачем «воюет с Ивашкой Хмельницким», забросив государственные дела. А «господин» и «король Пресбурга» в ответах испуганно оправдывается, что пьет мало и весь в делах царства, оправдывается в своей манере тем, что «каждый день в крови», то есть вовсю руководит работой преображенского сыска. Такая манера притворно самоуничижаться вообще была свойственна Петру Алексеевичу Романову: записать себя простым барабанщиком в роту гвардейцев, быть «плотником Петром» в своем посольстве за границу, приказать накрыть себе на чьей-то свадьбе за столом с прислугой, быть в походе на Нарву в своем войске «рядовым бомбардиром Петром». Все эти причуды, тут же выливавшиеся в очередные жестокие забавы, никого, включая Ромодановского, в иллюзии относительно их прямой зависимости от воли царя не вводили. Иван Грозный тоже напоказ самоуничижался перед коронованной марионеткой Семеоном Бекбулатовичем, именуя себя «Иванцом Московским», а потом вернулся в Кремль и устроил всей стране опричный террор на много лет.
Да и сама работа приказа не отличалась особой самостоятельностью, это ведомство карало или миловало по указу императора и тех, на кого он же и указал. Историк В.И. Веретенников, изучавший историю тайного сыска при Петре I, подсчитал, что около 70 процентов разбираемых на следствии в приказе Ромодановского дел возникло по личному указу императора. Известен и такой факт: когда в 1705 году против царских реформ взбунтовались жители Астрахани и послали своих депутатов взволновать донское казачество, то астраханские посланцы были казачьей верхушкой Дона выданы в Москву и попали в застенки Преображенского приказа, где их не ожидало ничего хорошего. Но узнавший об этом Петр решил по-своему. Он вызвал Ромодановского и приказал эту делегацию астраханцев во главе с купцом Кисельниковым выпустить и отправить назад в Астрахань, чтобы они уговорили горожан разойтись миром до посылки на них регулярного войска. Ромодановский немедленно исполнил царское указание, да еще дал Кисельникову с товарищами охрану из числа своих сотрудников на пути в Астрахань. Тон приказов Петра не оставлял Ромодановскому никакой свободы действий: «Как воров с Дону, которые бунтовались в Астрахани, привезут к Москве, изволь тотчас послать их за крепким караулом сюды!», а по поводу отправки их с сопровождением в Астрахань на уговоры соратников: «Чтоб провожатые их не как колодников, но как свободных провожали, понеже оные посланы ради уговору».
