и нашли отражение идеи феминизма. Батлер также отмечала онтологическую сложность, но и острую необходимость женщин утверждать свой голос средствами кино, что непосредственно было связано с присущей женщине-автору многозадачностью, то есть не только выполнением на киноплощадке режиссерских функций, но и владением несколькими профессиями (что имело корни в авангарде) 187. В свою очередь, американский профессор Патриция Уайт отметила большое значение критического переосмысления «политики авторства» в феминистских исследованиях в связи с тем, что в XX веке допуск женщин в киноиндустрию был ограничен. Почти полное исключение женского взгляда наложило отпечаток на фильмы, аудиторию, культурное воображаемое, и это подталкивало феминисток открывать неизвестные киноработы, сделанные женщинами, создавать теоретические труды, связывающие биографический опыт женщин с киноформой, и требовать равенства на практическом поле кино 188.
Конечно, Россия — не Запад. И российская индустрия работает далеко не по тем законам, что американская, французская или британская. Тем не менее даже здесь понимание современного авторства во многом диктуется общемировыми процессами. К тому же теория авторства как совокупность различных концептуальных подходов, выработанных на протяжении прошлого столетия, может быть методологическим фокусом, посредством которого можно изучать творчество отдельно взятого режиссера. Героиней этого эссе является Валерия Гай Германика, и в ее случае этот фокус может быть прекрасно использован.
Имя Валерии Гай Германики уже давно работает как авторский бренд. Ее присутствие в медийном пространстве определяет характерный ракурс взгляда на ее фильмы и сериалы. В российском контексте зависимости кино от государственных денег оформить свое авторское имя в бренд могут не многие. Очень часто им приходится демонстрировать идеологическую лояльность власти, ведь Минкульт и Фонд кино, дающие деньги на проект, жестко требуют этой лояльности. Но Германика предложила альтернативную стратегию «брендформирования», став автором скандальных фильмов, сериалов и музыкальных клипов, вроде «Все умрут, а я останусь», (2008), «Да и да» (2014), «Школа» (2010), «Краткий курс счастливой жизни» (2011), «Бонус» (2018), «Мысленный волк» (2019), клипов для групп «Ночные снайперы» и «Смысловые галлюцинации», а также дав многочисленные интервью в различных телевизионных передачах и сетевых журналах. Если в России и есть культурные агенты, чей «экстракинематографический опыт» обещает определенный тип смыслов, впечатлений и задает стиль, то одна из них — Германика. Эти смыслы возвращают на новом витке радикальную романтику, или неоромантизм, непохожий на тот, что предлагали в российском контексте другие режиссеры. Творчество Германики позволяет говорить о карнавале, трансгрессии! 89 и знании радикальной молодежной, в том числе музыкальной, субкультуры, основанной не столько на политическом протесте, сколько на стихийном стремлении к свободе, артистическому и сексуальному самовыражению.
