За моей дверью монстр. Увидев меня, он делает шаг назад. Смотрит в упор, затем быстро отворачивается.
– Ты спала.
Я скрещиваю руки на груди. На мне ночная рубашка из потускневшего хлопка с кривым швом на плече. Мои волосы спутаны в узел.
– Я спала.
– Сейчас полдень.
– Последние дни были несколько утомительны.
Он поднимает бровь. Затем его рот растягивается в легкой улыбке.
– Мягко сказано.
Я ищу на его лице намёки на то, что я видела вчера вечером во время ритуала. Существо, которым он стал, когда его порезала, поймала и поглотила почерневшая земля. Мои глаза переходят от шрамов на его лице к шрамам на его шее. Я знаю, что тьма – она все еще там.
Но при дневном свете легко подумать, что Роуэн Сильванан – всего лишь красивый мальчик с острыми чертами лица и тенями усталости под глазами.
Он смотрит мне прямо в глаза. Ничего не говорит, но и не уходит.
– Ты разбудил меня по какой-то причине, или?..
– О. Да. Я кое-что принес.
Он выходит обратно в коридор. Раздается звук – скрип дерева по дереву, и он возвращается с большим сундуком. Когда он заносит сундук в мою комнату, его рукав задирается. Он все еще в перчатках, как и всегда. Но между манжетой рубашки и краем перчатки на запястье – свежая льняная повязка.
Я думаю о том, как он воткнул нож себе в руку. Холод в его голосе, когда он произнес мое имя.
Монстр ставит сундук в изголовье моей кровати. Когда он замечает мой взгляд на его повязке, то снова опускает рукав.
– Кловер сказала мне, что использует вашу кровь в ритуалах.
В животе все сжимается от одной мысли об этом.
– Тебе каждый раз приходится так резать себя?
Не обращая внимания на мой вопрос, он кивает в сторону сундука:
– Давай, открывай.
Я приседаю и провожу пальцами по крышке. От полированного дерева пахнет пчелиным воском. Он явно старый, но открывается без скрипа. Внутри аккуратно сложена одежда. Целый летний гардероб, завернутый в бумагу, как конфеты в банке. Ночные рубашки, лифы, сарафаны и носки с лентами. И платья. Так много платьев. Я провожу пальцами по складкам бумаги.
– Чье это?
Роуэн смотрит на меня так же, как он посмотрел на меня, когда я спросила его имя. Как будто ответ должен быть очевиден.
– Твое.
– Но у меня есть одежда.
Он смотрит на камин, в котором все еще валяется мое перепачканное платье.
– Я и не говорил, что ее у тебя нет.
Я закрываю крышку сундука и подхожу к камину, чтобы вытащить платье. Провожу пальцами по рваному подолу, по вышивке вокруг воротника и манжет. Я была так горда, когда делала это. Темно-зеленый льняной пояс, вышитые детали. Но теперь все, что я вижу, – это неровный крой и торчащие нити.
