Начальник канцелярии, которой я показала заявление со штампом и конверт, лишь пожала плечами:
— Не помню, Наталья Борисовна, столько бумаг проходит через мои руки. Извините, не помню.
Подумав, к Захожему решила не обращаться, пока не уточню эти обстоятельства у самой Любарской. Открыла ее анкету. Любарская Рената Леонидовна. 38 лет. Замужем, детей нет. Заведующая аптекой № 17.
Тоже очень слабо. А интересно, как эта самая Рената появилась со своим добровольным заявлением в день, когда истекал срок задержания Гулина? Словно специально пробудилась ее гражданская совесть именно в этот день?
Я собралась было звонить в аптеку Любарской, но дверь широко и вольно распахнулась.
— Разрешите?
В кабинет вошла подтянутая, с гордо вскинутой головой женщина, моложавая, длинноногая, со вкусом и, на мой взгляд, кокетливо одетая. Нежно-сиреневая легкая блузка с воланами и кружевами, белая юбка в складку — да, женщина была эффектной.
— Галина Михайловна Сватко, — представилась она. — Вы меня вызывали? — умело подведенные большие глаза смотрели открыто.
Я представилась и объяснила цель вызова.
Сватко пожала плечами:
— Ничего нового добавить я не могу. Все, что случилось со мною, рассказано и записано. Свой поступок считаю правильным — со взяточниками надо бороться. Это такие ужасные люди!
По моей просьбе Галина Михайловна повторила свой рассказ. Именно повторила — я хорошо изучила ее показания. Наступила пора задавать вопросы.
— Вы знали Гулина ранее?
— Нет, откуда? — женщина вздернула плечо.
— Почему же пришли со своей просьбой именно к нему?
Вопрос не удивил Сватко.
— Я не помню кто, но мне рассказывали, что с ним легче уладить такие проблемы. Рекомендовали, одним словом.
— И все же припомните, кто вас к нему направил, — настаивала я.
Сватко впервые ответила жестко.
— Пыталась вспомнить, но не могу.
Ответ меня не убедил. Помнит, конечно, помнит. Не к первому попавшемуся пошла — к Гулину. Но сказать, кто направил, не хочет. Значит, нужно искать причину — почему?
— Есть у вас знакомые на станции? — стала уточнять я.
— Нет знакомых! — прозвучало это слишком категорично. Слишком решительно, чтобы быть правдой. Следственная работа научила меня разбираться в таких ответах. И видно было, как не нравится моя настойчивость Галине Михайловне. Смуглое лицо разрумянилось, женщина еще более похорошела. Смущение шло ей, но и выдавало. "Нет, голубушка, придется тебе, правду все-таки рассказать”, — подумала я и сказала напрямик:
