Догоняя Любу, он все время плыл в разных водах, остро чувствуя границы перехода. Расстояние между ними быстро сокращалось, и, когда до нее оставалось не более пятнадцати метров, он вдруг воспринял плывущего себя — в незнакомом ему мире, что был всегда ему неведом, как обычному купальщику, а теперь открывался. Движения его замедлились, сделались плавными, полусонными, и на них не надо было тратить усилий.
Дягилев опустил лицо в воду, всмотрелся в нее и, увидев темнеющую глубину, поднял голову и засмеялся, с безотчетным беспокойством отмечая, что глубина его необычно взволновала и звала нырнуть поглубже и посмотреть, что там.
Он заметил, что солнечные лучи, падая на поверхность воды, превращаются в ослепительные искры, отражаясь, буквально материализуются на глазах. И Дягилев с трудом оторвал взгляд от этого магического явления. Люба была рядом, а он все никак не мог доплыть до нее и рассказать, что с ним случилось, что он почувствовал и ощутил, преодолевая не расстояние, но стихию. Она взбудоражила его и заставила забыть о земном.
Люба окликнула, он очнулся, и тогда вспомнилось о ее боязни воды, беспокойстве, скованности и неуверенности, что увидел он, когда она только еще поплыла от берега.
— Ты нисколько за меня не боишься, — услышал Дягилев голос жены. Слова ее будто бежали по поверхности водохранилища, несомые солнечными бликами. — Я успокоилась, а вот тебя я больше не пущу одного плавать.
Дягилев не ответил. Люба слишком хорошо помнила его ежедневное внимание к себе, привыкла уже к опеке, и, верно, была удивлена, что несколько минут назад он забыл о ней. И это случилось в воде. Уж он-то отлично знал, как после родов ее преследовал страх очутиться одной в реке, а раньше она любила плавать и была отличной пловчихой, но роды все переменили. Вода ей стала чужой. Она жаловалась, что вода ее обжигает, обдирает внутри ее тело, как наждаком.
Что ж, стало ясно — он воспринимал ее досаду и страх столько лет, как каприз красивой женщины, привыкшей каждую минуту видеть подле себя любимого человека.
Она обиделась.
Муж не обращал на нее внимания, а опустил лицо в воду и что-то там разглядывал. Как огромная рыбина, он проплыл мимо, и ей вдруг в голову пришло, что вода странно изменила его и сделала чужим, опасно-непонятным на самой середине водохранилища.
Она дотронулась до его плеча. Он неожиданно вздрогнул и посмотрел ей спокойно в глаза.
— Ты отдохнула? — спросил он ласково. — Сможешь доплыть на тот берег? Сын смотрит за нами в бинокль.
