Отец ей был любопытен, и она забыла, как еще минуту назад подумала о нем.
Как хорошо, что она приехала!
5
Квартира у отца оказалась двухкомнатная. В гостиной висели настоящие картины в тяжелых резных рамах.
— Не хочешь с дороги принять душ? — спросил отец.
— Как это прекрасно — принять душ! — сказала она, совсем не чувствуя надобности в этом душе. Необходимости, едва войдя в чужую квартиру, сразу же запираться в ванной.
Очень хорошо принять душ!
Она помылась наскоро и без всякого удовольствия. Зеркало во всю стену ванной было ей неудобно и стесняло, словно кто-то постоянно подглядывал за ней, а закрыться голубой пластиковой шторкой она не догадалась. Но, одевшись, почувствовала, как ей стало легче и веселей.
«К этому дому надо привыкнуть», — подумала она и вспомнила мать, которая почему-то сюда никогда не ездила.
И робость тронула ее сердце. Сомнение. Какой-то западни она не рассмотрела. «Я еще не знаю, как живет мой отец, — сказала она шепотом себе, — я ничего не знаю. Мать никогда не говорила, почему он бросил нас давным-давно».
В зеркале она увидела свои задумчивые глаза. Ничуть не хуже, чем у какой-нибудь кинозвезды.
И она вышла к отцу розовощекой, с блестящими, ожидающими открытий и новостей, глазами, сознавая себя прекрасным и решительным человеком. И поняла, что отец уже успел ее полюбить и готов для нее сделать все-все на свете. Это она заметила тотчас по его радости, возбуждению и удовольствию ее видеть.
Стол был уже накрыт.
Пока она ела, отец все смотрел на нее и только улыбался, встречаясь с ней взглядами. Все время был наготове, едва заметив ее желание, тут же его выполнить.
Ей было хорошо. Еще никто и никогда за ней так не ухаживал.
И было непонятно, как это она могла жить где-то далеко от отца, который так любил ее и заботился о ней.
«Он просто не мог полюбить, потому что не видел и не знал меня», — решила она, стараясь не отпустить от себя такую нужную ей радость и тем самым заглушить свою печаль и боль.
Она вопросительно посмотрела на отца. И он кивнул головой, словно говорил: «Да, да. Так оно и есть».
Анечка хотела и начинала любить отца. Так долго его не было! Даже не верилось, что перед ней сидел и ухаживал за нею ее родной отец.
Свою улыбку она узнавала в его улыбке, в особом движении губ, когда он оживлялся или становился задумчив, серьезен. Узнавала свои глаза, привычку еще с детства как бы невзначай потирать правую бровь, при этом чуть скашивая в сторону глаза.
