– Что ты такое говоришь! – осекаю, а она сжимает мои ладони своими. – Накличешь призраков!
– А ты видел когда–нибудь Запредел? – продолжает о своем Илена. Она всегда была упрямой девочкой. А стала капризной девушкой.
– Да, – отвечаю сухо, в груди начала пульсировать боль. Детские воспоминания, которые не стереть из памяти.
– Расскажи, какой он.
– Он, как смола, – бормочу. – Черный, идеально ровный, до самого неба. Он как отвесная скала, обрыв. Он пожрал половину Рэи и выжидает. Это сама смерть. Вошедший туда, не возвращается. Я же говорил тебе об этом, мой ожог, забыла?
Она трогает мой шрам на правой ладони, изучает его.
– Ты говорил, что получил этот ожог, когда коснулся Запредела… почему выжил?
– Однажды видел, как человек входил туда. Пока он полностью не скрылся, он был жив, – отвечаю уклончиво.
Шрам полученный мною в детстве никак не связан с Запределом. Это моя тайна, которую не знает даже отец. Что–то внутри не дает сказать правду никому, и я лгу, нагло и нескладно.
– Но если заглянуть туда, – продолжаю я. – То уже не хочется возвращаться. Так рассказывали, не думаю, что это просто выдумки.
– Получается, ты жил рядом с Запределом, – прерывает она. – Оттуда не вырывались дафы?
– Нет, там река, дафы не могут пересечь Великую Аэ, так старейшины утверждают.
– Давай убежим туда, где ты жил раньше? Давай смоемся в Западный Орос? Ты мастер мехаров, тебя везде возьмут, любой лорд тебя примет! А я... я...
– Ты будешь служанкой у лорда, – заканчиваю ее мысль. Чувствую, как она злится.
– А если, – начинает и замолкает.
Ее горячие ладони настойчиво накрывают мои и поднимают выше живота. Мои руки ложатся на ее упругую грудь. Чувствую ее твердые кончики через тонкую ткань. Мы дрожим. Я напряжен, а она замерла настолько, насколько возможно во время дрожи, мягкие ладони Илены не хотят отпускать мои. Чувствую, как колотится ее сердце. Никогда раньше не трогал ее грудь. А сейчас не могу отпустить... Смущенные, мы не можем сказать ни слова. Вечер прекрасен, сверчки и лягушки уже завели свою балладу.
Все же пересиливаю себя и убираю руки. Ей стыдно, чувствую, что она слегка перегнула палку. Мои ладони перекидываются на примятый камыш. Илена молчит. А во мне нарастает что–то звериное, мужское, новое. Желаю узнать Илену, познать в ней женщину. Я люблю ее и хочу признаться в этом. Но шорох в камышах заставляет вздрогнуть нас обоих.
Синий свет ударил прямо в глаза.
– Оп–па–на! – восклицает мужской голос, совершенно мне не знакомый, и я вскакиваю.
