— Вы не можете этого сделать, — тупо пробормотал Бедлоу.
Но это был всего лишь символический процесс, все выглядело так, словно он уже сдался.
— Боюсь, что можем, — сказал Мюзертон. — Контракт столь же касается вас, как и вашей жены. Муж и жена — одна сатана с точки зрения закона, знаете ли. И вы — часть ее проблемы, так же, как часть проблемы, которая есть у вас обоих.
Бедлоу впился в него взглядом.
— Когда я выйду отсюда, то уничтожу вас, — сказал он. — Если я перестану бояться вас, то не остановлюсь перед тем, чтобы уничтожить весь Институт.
— Нет, — сказал доктор. — Люди уничтожают только то, чего боятся. Когда страх пройдет, у вас не будет никакой причины ненавидеть или боятся нас. Вы что же, считаете, что мы впервые решаем проблемы людей, подобных вам? Неужели вы думаете, что до сих пор нам никто не угрожал? Угрожали, могу уверить вас. И все же, ни один из наших пациентов впоследствии не испытывал к нам ненависти.
— Потому что у них просто не было мозгов, — сказал Бедлоу, частично возвращая себе прежнее состояние духа.
— У вашей жены тоже нет мозгов? И вы думаете, что нет мозгов у меня? В свое время я прошел через то же самое, Бедлоу.
— У моей жены появится вопрос, где я, — в отчаянии сказал Бедлоу. — Да, у нее появится вопрос, что происходит. Она знает, что я поехал сюда. Вам не сойдет это с рук, Мюзертон.
— Да-да, я знаю, что ты поехал сюда, — раздался позади него тихий голос.
Он рывком повернул голову.
— Диана!
Она не улыбалась, но на лице ее была написана нежность.
— Мне очень жаль, милый мой. Я знаю, что ты сейчас чувствуешь. То же самое, что чувствовала я, но у меня не было мужества бороться со своими страхами.
— Так это же ты зарядила мой пистолет холостыми патронами, — сказал Бедлоу. — Холостыми. Поэтому я и попал здесь в ловушку!
— Да, — сказала она. — Это сделала я, любимый мой.
— И теперь они изменят меня, — холодно сказал он.
Внезапно он показался себе таким потерянным и одиноким.
— Не только тебя. Они изменят нас обоих. Они сделают нас гораздо лучше, чем мы были, поверь мне.
— Ладно, — сказал он, и в голосе его прозвучала горечь. — Наверное, женщина так и должна думать. — Он взглянул на охранников. — Уведите меня отсюда. Я не хочу говорить с ней. Возможно, мне захочется это позже.
Когда дверь закрылась за ними, она повернулась к молчащему Мюзертону.
— Я все правильно сделала, доктор?
— Ваш муж пытался изменить вас, — улыбнулся Мюзертон. — Но жена имеет право на тоже самое.
