– Нет, это все, спасибо.
Холл подбежал ко мне с сияющим лицом и с видом человека, который только что подсек особенно хитрую старую форель.
– Ах! Это было большим успехом! Я смог обойтись без вычисления, но лучше убедиться.
– В чем? И что произошло с бумажным змеем?
– Все потом! – был единственный ответ, который я получил.
Вслед за этим мой друг, усевшись на скалу, вытащил блокнот, отметил углы, которые я зафиксировал, и принялся за расчет с лихорадочной поспешностью. В ходе работы он консультировался с карманным справочником, затем глядел на небо, бормотал одобрительно и наконец вскочил с криком «Ура!» Если бы я не знал его так хорошо, то я решил бы, что он ненормальный.
– Вы не будете любезны сообщить, как вам удалось спалить бумажного змея? – спросил я.
Мой друг расхохотался.
– Забавный фокус? Ну, это не было фокусом, но очень красивой наглядной демонстрацией. Вы, конечно, не забыли алой птички, которая рухнула на вас вчера.
– Вы подразумеваете, что смерть птицы как-то связана с несчастным случаем с вашим бумажным змеем? – воскликнул я с удивлением.
– Несчастный случай – неверное слово. Это вариации одного случая. Если отыскать рейки, на них будет слой артемизиума.
– Это слишком сложно для меня, – пробормотал я изумленно.
– Я не уверен, что понял все, но я собираюсь сделать новые исследования, и если я не найду сокровища, большие, чем хранятся в глубинах моря, тогда доктор Сикс – даже большая тайна, чем я думаю!
– Что вы собираетесь делать?
– Отряхнуть прах Великого Тетона с ног и поехать в Сан-Франциско, где у меня есть химическая лаборатория.
– Так вы собираетесь заняться алхимией?
– Возможно… Кто знает? Во всяком случае, мой хороший друг, я навсегда обязан вам и вашей помощи, и если я преуспею, то вы будете первым человеком в мире, который услышит новости.
Лучше, чем алхимия
Я перехожу теперь к той части моего рассказа, которую сочли бы невероятной в те заключительные годы девятнадцатого века, которые засвидетельствовали первые шаги к решению самых глубоких тайн эфира, хотя люди даже тогда держали в руках, не зная того, возможности, которые, когда ими удалось овладеть, сделали могущество Человека богоподобным.
В течение шести месяцев после отъезда Холла в Сан-Франциско я ничего не слышал от него. Несмотря на мое интенсивное желание знать, что он делал, я не стал тревожить его. Тем временем в мире все было как обычно, не считая суеты, вызванной обнаружением на склонах Великого Тетона небольшого количества самородков артемизиума. Наконец однажды я получил телеграмму в своем офисе в Нью-Йорке:
