Хлопнула входная дверь, и вслед за звуком падающего тела (нет-нет, это, всего лишь, рюкзачок со школьными учебниками пролетел через коридор и шмякнулся где-то в его конце) на кухню ввалился мой пятнадцатилетний сынок.
— Привет, мам, чего поесть можно? Здрасьте! — вдруг среагировало чадо на новое лицо в привычном интерьере. — А что это вы тут делали?
Действительно, о том, что нельзя принимать гостей на кухне, присыпанной пищевыми отбросами, догадываются даже мои дети.
— Чай пили. Бери Лорда и веди гулять.
Заслышав волшебное слово «гулять», псина с топотом хорошего рысака рванула за поводком.
— Я есть хочу.
— Успеешь. Собака ждать не может, — кое-как я выпихнула ребеночка на улицу и перешла к следующей части:
— Вениамин, вы извините, что так все получилось, но у меня много дел. Если хотите, я отстираю вашу куртку, а потом передам через Людмилу.
— Нет-нет, что вы, я ухожу, — мальчик вскочил и ринулся к двери почти со скоростью Лорда, рвущегося на прогулку.
Черт, что это мне все больше хочется обозвать этого недотепу «мальчиком»? Ты еще по головке его погладь и приголубь по-матерински… Ладно, слава Богу, на сегодня, надеюсь, неприятности закончились. Теперь — привести помещение в первозданный вид, накормить детей (сейчас и остальные явятся), а дальше… А что — дальше? А дальше — как всегда. Все — как всегда.
Одно время устоявшуюся после развода депрессию я пыталась лечить чтивом. А что? Не худший вариант: кто-то, у кого завалялись лишние деньги, навещает психотерапевтов, кто-то (мужики, большей частью) начинает пить, а кто-то (а вот это — все больше — женщины) с ожесточением забивает себе голову тоннами макулатуры самого легчайшего пошиба. И не надо мне говорить, что депрессивными синдромами страдают особы, у которых слишком мало забот и слишком много лишнего времени, чтобы позволять себе подобную роскошь. Подумаешь — муж бросил или, там, уволили с работы, или произошла еще какая-то подобная «трагедия». Да, может, и трагедия. Но никак не катастрофа вселенского масштаба. От этого не умирают и с ума не сходят, практически каждая женщина проходит через подобное, и — ничего.
«Ей бы корову да пару свиней, да огорода соток сорок — не валялась бы, вся в соплях — сплошь и рядом слышишь от баб, которые, удрав сами от свиней и огородов, не упустят возможности укусить городских «лентяек», позволивших себе обнаружить боль после очередного жизненного удара.
Да в том-то и дело, что ни работа, ни быт, ни дети — ничто не спасает от состояния отчаяния и полной безнадеги, когда привычная, может, и не очень счастливая жизнь вдруг рассыпается, и ты оказываешься один на студеном ветру, а вокруг — пустыня и прислониться — не к кому, спрятаться от этого самого ветра — негде. Все прочие — прислоняются к тебе. Как и раньше. Как привыкли. А тебе, чтобы начать новую жизнь (а начать-то придется — куда денешься?), нужно пережить процесс умирания. Переждать. Как ни банально, но лечит время и только время. У каждого оно свое, но пережить его нужно. Потом — отпустит, забудешься, а пройдет несколько лет — глядишь, и сама начнешь язвить по поводу сверхчувствительных дамочек, которые маются дурью, страдая из-за всякой чепухи.
