Святые и разбойники неизведанного Тибета. Дневник экспедиции в Западный Тибет | страница 50
Пойманные разбойники
Разбиваем лагерь в Баркха[30] – один дом и множество шатров. В доме располагается вместе со своими солдатами тарджум, что-то вроде супрефекта, имеющего в основном полицейские функции; к востоку от Манасаровара есть еще один супрефект, в Токчене.
Как раз вчера вечером поймали четырех разбойников: двое из них бежали ночью, проделав отверстие в тюремной крыше; двое других предстали перед судом. Судья собрал знатных лиц, чиновников и солдат – ни по одежде, ни по облику невозможно отличить солдат от разбойников. Обвинение, никакой защиты, нескончаемый панегирик добродетели, заставивший сойти слезы раскаяния на лица злодеев, и, наконец, двести ударов плети о спины виновных. Украденное не возвращено пострадавшим, увеличив доходы префекта полиции.
Во время нашей стоянки в Баркха прибывает огромный караван яков. Приехал Юндсон – купец, торгующий от имени государства: он продает в основном китайский чай, торговля которым в Тибете является государственной монополией. Купец пользуется привилегиями высокопоставленного чиновника: там, где проходит его караван, люди не только вынуждены покупать у него товар по его собственным ценам, но и обеспечивать его необходимым транспортом.
Шатры кочевников попадаются всё чаще: мы находимся на большой, покрытой травой равнине, которая некогда называлась Гунтанг, а сейчас называется Баркха. Именно здесь, в семье пастухов, появился на свет один из наиболее значительных деятелей ламаистского Возрождения – Бронтон, ученик индийца Атиши, ставший, так же как и учитель, апостолом буддизма в Стране Снегов.
Он не был одинок: среди таких же орд, кочующих со своими палатками по бескрайним равнинам к югу от Кайласа, буддийская мысль нашла некоторых из своих первых интерпретаторов, которые перевели на тибетский ряд самых выдающихся трудов индийского тантризма и других мистических школ. И действительно, невозможно представить себе землю, которая могла бы в большей степени приблизить человека к соприкосновению с вечностью. Это унылое бескрайнее пространство, цепи гор, словно не имеющие конца, пробуждают в душе непреодолимое устремление к отречению от мира. Есть места, где Бог, какова бы ни была сила, которую мы нарекаем этим именем, запечатлел очевидными знаками свое всемогущество. Равнина у подножия Кайласа – одно из таких мест: то, что здесь появились на свет некоторые из великих мистиков Востока, а другие пришли сюда, чтобы жить тут, – естественно. Окружающее – словно необъятный храм: горы – его столбы, небо – купол, и алтарь – земля.
