— И что это были за сокровища? — заинтересовался Фэйрфакс.
— Всякая всячина из древних времен. Монетки с портретом престарелого короля Карла[10]. Бутылки. Осколки стекла. Большей частью всякий мусор.
— А помните старую куклу, которую я нашел на лугу у Трембла? Он был в восторге! Отвалил за нее целый фунт.
— Наверное, тем, кто его не знал, он мог казаться странным…
— В последнее время так и вовсе…
— Многие за это его недолюбливали…
— И в чем это выражалось? — вмешался Фэйрфакс.
— Ну, всегда есть люди, которые говорят… а уж в отрезанной от всего мира деревушке, как наша, таких еще больше.
— И что же о нем говорили?
Местные замялись и принялись переглядываться.
— Я лично так не считаю, но кое-кто говорил, что он пренебрегает Священным Писанием в угоду собственным идеям…
— Да, проповеди у него были странноватые…
Рота, золотарь, страдавший жестоким косоглазием, сложил руки на груди и со значением произнес:
— Поговаривают, епископ подослал священника в обычной одежде, чтобы шпионить за ним по подозрению в ереси…
— Я слыхал то же самое…
Фэйрфакс перевел взгляд с одного на другого. В разговоре с ним епископ не упоминал о расследовании такого рода. Он в задумчивости умолк, и кто-то — кажется, Ганн, кузнец — принялся наседать на него, советуя затянуться табаком. Фэйрфакс вежливо отказался, но кузнец настаивал:
— Я сам его ращу. Лучшего самосада по эту сторону Эксфорда вы не найдете.
Фэйрфакс неохотно взял замызганную трубку с длинным черенком и обтер кончик. Табак оказался крепким, чересчур крепким: губы защипало, глаза заслезились. Он закашлялся, как школяр, сделавший первую в жизни затяжку, отвернулся и, не глядя, протянул трубку кузнецу.
— А ну-ка, Джон Ганн, — послышался громкий и строгий голос, — сейчас же прекрати травить преподобного отца своим гнусным зельем.
Это подействовало мгновенно. Собравшиеся переглянулись, расступились, точно по мановению Ааронова жезла, подумал Фэйрфакс, и, не говоря ни слова, смиренно вернулись к огню.
— Надеюсь, они не очень докучали вам своими глупыми россказнями. — Это был тот самый здоровяк, который встал со своего места в церкви, чтобы утихомирить кричавшего. Он подошел и протянул Фэйрфаксу крепкую, широкую ладонь. — Джон Хэнкок. А это, — он взмахнул рукой с видом коллекционера, представляющего жемчужину своей коллекции, — Сара, леди Дарстон из Дарстон-Корта.
— Понятия не имею, почему он всякий раз, произнося вслух мое имя, тут же добавляет название поместья. — Леди Дарстон улыбнулась Фэйрфаксу и протянула ему затянутую в перчатку руку. — Иногда мне кажется, что он считает его моим главным достоинством.
