— Прости, княже, за тяжелую руку. Неосторожно ты ездить стал. Раньше десять гридей за собой водил, теперь одного.
— Гриди против врагов посланы. А мне людей не бояться — общая беда на нас идет, ради всех стараюсь.
— Беда-то общая, да причина не общая, — промолвил Прокша. — Вся вина на тебе одном, княже.
Всеслав с усилием приподнялся, сел, опустив ноги с лежанки и держась руками за ее борта. Увидав, что к князю возвращаются силы, люди вокруг него заговорили громче:
— Ты, княже, — выкрикнул молодой раб-чеканщик, — взял меня хитростью за полгривны долгу. Посулил через три месяца отпустить, за восемь же лет мой долг теперь — полета гривен, уже я неоплатный по дни живота моего, с детьми и внуками... Какой же карой карать тебя за это лиходейство, князь?
— Прости князя, — тихо подсказал ему Ондрей, — как я простил.
— А меня, княже, — заговорил другой раб, учитель игры на арфе, добытый в походе на Смоленск, — твои люди силой взяли. За то, что я свой дом боронил, меня твоим кощеем нарекли... Брата убили, жену обесчестили, дом сожгли... Чем ответишь мне за все?
— И ты князя прости, — сказал Ондрей.
— А у меня, княже, по твоему слову спалено дом, жену и дочку. — И руки Прокши потянулись к лицу князя.
Ондрей отвел его руки, стал впереди него.
— И он тебя, княже, сегодня прощает, — промолвил Ондрей. — А ради чего — послушай.
Но Всеславу не терпелось узнать, почему его телохранители оказались в этой компании и нельзя ли их еще сейчас повернуть на свою сторону.
— Вы почему же убегли? — обратился к ним Всеслав. — Кого из вас обидел?
— Обиды, князь, не было, да страшная казнь ждала, — ответил младший гридь, смелый юноша, в преданности которого Всеслав однажды имел случай убедиться.
— Казнь? — не поверил Всеслав.— За что? А я?..
— От этой казни не оборонил бы ты нас, княже: сын твой Глеб приказывал тебя извести. За ослух сулился покарать.
Окаменевшее лицо князя не выдало его гнева и горя.
— Не верю, — с деланным спокойствием покачал он головой.
— Потому и не искали правды у тебя — все одно бы не поверил да еще за напраслину казни предал бы.
— Не внове князю безвинных казнить, — заговорил второй гридь, мускулистый человек с замкнутым лицом, служивший князю уже лет десять.
— Без вины ни единого гридя не тронул, — гневно крикнул князь, и правая нога его дернулась.
— А иных людей?.. Сколько на нас вины через тебя — считал?
— Головы моей захотели?
Князь глянул на дверь, на окошко, на отверстие для выпуска дыма. Гриди с оружием стояли у двери, через окошко и петуху не пролезть. Но Всеслав был безрассудно храбр, и не раз уже счастье приходило к нему в самую последнюю минуту. Он верил в свою удачу, в своего бога Христа и в этого фальшивого бога тоже.
