Она сидела и порхала глазками с одного на другого, не успевая за потоком быстрых слов.
– Нуте-с, приступим, – потер ладони полицейский. – Думаю, вы знаете, что случилось прошлой ночью? Семен Николаевич отошел к Господу.
Девушка всхлипнула. Было видно, что сообщенное для нее давно не новость. О том свидетельствовали покрасневшие очи.
– Стало быть, барин все-таки не убереглись, – пролепетала она.
– Что вы имеете в виду, мадемуазель?
Служанка замялась.
– Уж не хотите ли вы сказать, – поднял брови Поликарпов, – что сенатору угрожала опасность?
– Что?! Нет!.. Вовсе нет! – она испуганно вскочила на ноги.
Следователь повелительным жестом указал ей на место. Барышня села и вновь шмыгнула носом.
Захаров извлек из нагрудного кармана платок, протянул даме. Антон Никодимович не шелохнулся. В эту минуту перед ним находилась не женщина, а собеседница. Просто допрашиваемое лицо. Сантименты не должны мешать делу.
Наконец она заговорила:
– Их превосходительство были нездоровы-с. Прежний дохтур велели барину соблюдать режим питания… эту… как ее? Дит… Деи…
– Диету, – не то спросил, не то подсказал следователь и недовольно покосился на Марка Вениаминовича.
– Я не был об этом осведомлен, друг мой! – запротестовал тот.
– Ну да, ну да, – вздохнул Поликарпов и ободряюще улыбнулся служанке. – Продолжайте, моя дорогая!
– Для Семен Николаича готовили особые блюда.
– Вот как! И что подавали вчера на ужин?
– Суп, – девушка поежилась от воспоминания, затем взяла себя в руки и выпалила скороговоркой: – рябчиков, стерлядку, вареных раков, яйца пашот. На десерт были шоколадные кексы с а-ра-хи-сом. А для барина – с греческим орехом.
– С грецким-с, – машинально поправил франтоватый коротышка и собрал лоб в гармошку. – Арахис, арахис… Не его ли плоды именуют китайскими орешками?
Захаров встрепенулся:
– Думаете о том же, о чем и я, старина?
– Зависит от направления ваших мыслей. Впрочем, полагаю, в данном случае они и впрямь сходятся. Как у дураков, не так ли? Поздравляю, кажется, у нас хитрая непереносимость отдельных видов снеди!
– Не знаю насчет вас, Поликарпов, у меня все в порядке. Впрочем, и правда, похоже на то… Вскрытие, как говорится, покажет, но общая симптоматика позволяет рассуждать об этом уже сейчас. Помните, я рассказывал о бенедиктинском монахе, который в 1699 году зафиксировал и описал тяжелые реакции на укус пчелы, а также на съеденные яйца и рыбу?
Сыщик азартно хлопнул по колену:
– Из баварского монастыря? А как же! Первостатейная историйка. Вы правы, перечень яств со схожим действием нельзя назвать исчерпывающим.
