– Еще не до конца, – ответил мой учитель, – но осталось совсем чуть-чуть. А делать… сначала у него на глазах умрут все его дети, затем жены, потом вся остальная родня. Я сделаю все так, что к концу он просто сойдет с ума.
По мере его речи, я видел, как вздрагивал его собеседник. На лице почти ничего не отражалось, но вот само тело его подводило. Мельком взглянул на его охрану, но те стояли спокойно – значит, сейчас ничего не начнется. Жаль, что не могу чувствовать их и еще не скоро смогу. Да и после инициации я окажусь только на первом уровне кил’са, а отчетливо чувствовать эмоции можно только с четвертого или третьего, если демон одаренный.
– Это правильно, – сказал хозяин Кнанга, – наказывать надо.
Чего ему это стоило, я не представлял, но в голосе чувствовалось напряжение. Я же лишний раз убедился, что мой учитель очень сильный воин, и об этом известно многим. А по поводу хозяина Кнанга почему я так решил? Да просто я как раз перевел на него взгляд, а он, в свою очередь, смотрел на разговаривающего человека. И вот по подобострастному, с примесью еще чего-то, взгляду, я и понял, что он нормально относится к рабству. Может быть, условия ему создают хорошие: кормят там отлично, не наказывают. Он посмотрел на дочку хозяина, и во взгляде появилось другое чувство. Его я не знал, но благодаря этому исчез буравящий меня ее взгляд. Распрощавшись, мы направились дальше, а когда вышли из толпы, девушка произнесла:
– Какой сильный у него раб, этот чемпион. Вот мне бы его. Отец, ты сможешь его купить?
– Зачем? – спросил Анхéн, явно думающий о чем-то своем. – У нас боец будет не хуже.
– Этот, что ли? – и она оглянулась, презрительно глядя на меня.
А до меня только сейчас дошло, что весь этот разговор затевался только с одной целью – меня унизить. Я едва удержался от хохота. Может быть, на человека это и подействовало бы, но только не на демона. Да, мы вспыльчивые, и наша ярость порой затмевает глаза, но мы никогда не придаем значения таким вот выходкам. Если и приходим в ярость, то только по серьезному поводу. И посмотрел на нее, как на убогую, но тут же отвел глаза, чтобы не накалять дальше отношения. Но, судя по вспыхнувшим гневом глазам девушки, она все-таки заметила. Наверняка, задумает какую-то месть.
Дома мы распрощались, я только успел услышать фразу Анхéна: «У меня еще есть дела». Мы же, на ночь глядя, направились в Танчхан. Я мысленно даже поблагодарил учителя, а то от той бешеной можно ожидать всего. Остановились на ночь в каком-то трактире, где Хáчнок снял комнату, а мне предстояло ночевать на улице. Само собой, я выбрал сарайчик, где хранилось сено. Взобравшись по стене под крышу, я спрыгнул на самый верх. Оно было очень хорошо слежавшимся, поэтому я не провалился, лишь немного утонул в нем, словно в перине. Прохладный ветерок гулял под крышей, и вместе с приятным запахом скошенной и высушенной травы навевал приятные мысли. Вот только все мои приятные мысли в этом мире связаны только с постоялым двором, куда меня взяли на работу. Еще сюда можно присовокупить время, когда я находился в капсуле и меня носила Мила. С натяжкой, конечно, – ведь я тогда не был полноценным демоном, но это и не то время, когда я просто лежал под синим небом. А уж то, что я учился, так вообще великолепно. Еще, естественно, я был благодарен Миле за то, что сначала меня нашла, а потом освободила, пусть это и была случайность. Даже то, что с некоторых пор девочка начала меняться в худшую сторону, не уменьшало моей благодарности.
