— Зачем?
— Ну, холостяку в этой школе еще можно торчать. А если уже серьезно, то какой тут толк. Ее сократят года через четыре. Куда потом? Поговорил с ним, он меня знает, знает, что хвалиться не буду, но дело делать могу. С директорами теперь тоже непросто. Ну и дал школу. В Каменке. Десятилетка, центральная усадьба.
— Да, новостей у тебя…
— Но к вам я в общем-то по делу. Едем со мной.
— Серьезно?
— Конечно. У меня тебе воевать не придется. Работай и делай что хочешь.
— Ты думаешь?
— Ну а зачем тебе все это? Зачем все усложнять? И с квартирой будет порядок — не надо будет строить детективы с Сидоровичем.
— Какие детективы?
— Ну, как вы в квартиру поселились. Это вы с ним хитро придумали.
— Что придумали? Он сказал директору, что зав. УПК не приедет — что-то с документами у него не так. Вот и заселились.
— Так ты сам не знаешь? Это же Сидорович нарочно все придумал с документами. А когда вы заселились, уже поздно. Стали Сидоровича ругать, а ему-то что. Все знают, на нем школа держится. А вам ничего никто не сказал. Ну, с Сидоровичем вам повезло. Только все равно подумайте, и поедем. А, Оля?
— Я-то не против, но у нас вот голова, — кивнула она на Сергея Андреевича.
* * *
Вечером Ольга Ивановна и Сергей Андреевич сидели за столиком у книжной полки. На столе стояла лампа и светила ровным, мягким светом.
— Я же сказала, я не против. Подумай сам. Нам по двадцать пять. К тридцати нужно как-то устроиться в жизни. Саше скоро в школу.
— Меня тоже тянет бросить все и поехать. Только все думаю — вот в этот раз переехали, а проблемы остались. От них, наверное, не уедешь. Неужели нельзя добиться своего?
— Можно. Помнишь, моя мама говорила, если есть здоровье и желание его загубить — добивайся. Только здоровье одно. Посмотри на Пенкина. Где его здоровье? А ему еще пять лет до пенсии. Вчера на месткоме предлагали путевку для язвенников. Сидорович говорит: «Езжайте, может, подправите здоровье». А он махнул рукой: «На что оно мне теперь, здоровье?»
— Но и ездить все время, гоняться за чем-то…
— Раз есть возможность устроиться получше, глупо отказываться. Хоть не надо будет с директором ссориться.
— А если придется? С этим хоть просто, а с тем как? Благодетель.
— Ну это уже подло, так про Колю говорить. Он же все для нас…
— Да я не про Колю, я в общефилософском смысле, вообще.
— Ты много лишнего философствуешь — все вообще, а жизнь, она конкретна.
— Ну ладно, прости. Я и сам почти не против. Поедем. По крайней мере, подумаем.
