— …Я сказал, — повторял шофер, — без билетов никого. Сорок пять человек, и никаких. Кто с билетами, проходите. Без билетов не посажу, и не лезьте! — выкрикивал он то и дело. Полная женщина, в плюшевке без билета стояла у двери, не решаясь зайти, и просила:
— Детухна, ти мне ж до вечера тут сидеть, ну пусти ты меня, я ж заплачу тебе.
— Иди, иди, не мешай делать посадку.
— Ну, детухна, ну пусти ты меня.
— Иди, не мешай людям с билетами заходить.
Эти слова смутили женщину, она отодвинулась, давая проход, но все стояла рядом с дверью и продолжала:
— Ну пусти ты меня, ти мне ж тут до вечера сидеть, детухна…
В автобус лезла баба с саночками, держа их двумя руками над головой, а билет был в кармане плюшевки.
— Билет?
— В кармане, возьми ты сам.
Шоферу было неудобно лезть в карман, он взял саночки.
— Давай билет.
— Есть, есть билет, вот, есть.
В это время часть толпы — около трети (безбилетники) — сгрудилась у задней двери, мужчины впереди, женщины нерешительно сзади. Кто-то открыл дверь и стали залазить в заднюю дверь. Человек шесть успели войти, и только тогда шофер заметил, бросил саночки и кинулся, проталкиваясь, по проходу на заднюю площадку.
— Кто входил? Кто входил, а ну, назад!
Но толпа безбилетников молча лезла вперед, толкая впереди пожилого мужчину, а в переднюю дверь тоже полезли люди без проверки. Шофер кинулся к передней двери.
— Прекращаю посадку, прекращаю, подождите, всех с билетами посажу.
А уже над головами передавали увязанный в большущий женский платок телевизор.
Безбилетники все влезли в заднюю, влезли все, кто стоял у передней. Сергей Андреевич влез самым последним.
Шофер, протискиваясь между людьми, добрался до кабины, сел на свое место, обернулся к салону и сказал:
— Пока не очистят заднюю площадку, кто без билетов, никуда не поеду. Хоть до вечера будете сидеть. — И сел на свое место. Автобус злобно гудел, в общем гуле выделялись голоса:
— Всем ехать надо.
— А может, человек из больницы.
— Вот Коля уж был молодец — всех возьмет, никого не кинет.
— Молодой он, боится.
Но постепенно озлобленность гула опала. Люди были в автобусе, в тепле, автобус шумел спокойнее, и тот же бубнящий бабий голос, что и раньше, опять стал слышен связно и понятно:
— …Вот ей с сыном уже повезло — такого дитенка бог дал. И не пьет, и не курит. Одно у него с детства — играть да танцевать. На все гулянки да на свадьбы зовут. Десять или пятнадцать рублей каждый раз. И в академии учился, на агронома, баян себе купил, и матке помогал. Пришлет сотню или полсотни.
