Эх, сохранители, да вы сначала новые вырастите, а потом старые пилите. У моего дома тополь-то второй век стоит. Стареет дерево, суховершинность пошла, издуплилось, так что его — под топор?
Полезли мы по осени с Аркашкой, опилили сушняк, две стволеные ветви срезали, срезы краской покрыли, дупла варом залили, купоросом обработали. Ни одного гнезда не разорили, ни лишней ветки живой не тронули — по весне наш старик как на свадьбу вырядился, еще и нас переживет.
Не так ли, друг описатель? Ты тоже все знаешь, понимаешь, Митьки на тебя нет. Тебя, тебя я спрашиваю — ты куда глядел? Ты наше село с пацанов помнишь, что не вступился в газетке за Бабинскую рощу? Не свое? Проглядел… Издаля глядишь. Небось на своем балконе вьюнки насадил. Нюхаешь?
Тогда так. Поплелся я сам в лесхоз, как депутат. Директор — мальчишка, моложе моего мелиоратора. На кудрях фуражка, на фуражке листочки дубовые, под фуражкой трава молодая — беды не знавшая. Я на него и напустил: «Что же вы творите? Облысела река, зрить тошно. Неужто тебя тому в институте учили, чтобы дерева в пеньки переделывать?» Он поначалу опешил, а потом айда в атаку: «Ну, переосветлили. А если рассмотреть вопрос объективно, субъективно, директивно…»
Его же, такого кудрявого, на свете не было, когда я все эти пустопорожние слова выплюнул. Объективно! Объективно-то пеньки торчат. Кладбище вместо леса. Хворостин сухих натыкали, ждут — не зацветут ли по весне?
А у нас на бруствере окопа куст ромашки зацвел весной сорок третьего. Как землю ни уродовали, как ни терзали, а он уцелел. К свету потянулся. Мы, значит, в обороне сидим, а кусточек этот в наступление полез. А огонь не приведи господь. И минометный, и снарядный, и бомбовый осколок бруствер секут градом. Мы, уши к земле прижавши, в окопе отлеживаемся, наблюдаем: заденет нашу ромашку или нет? Первым взводный наш опамятовался, лейтенант Мякинин: «Любуетесь, так вашу перетак? Гадаете? Любит не любит, сшибет не сшибет? Ракин, ты хоть бы догадался — прикрой цветы каской…»
Это как, субъективно или директивно?
Ладно. Поехал я к Чуркину. А как же? Теперь он радетель районного масштаба. Радетель враз глаза под стол спрятал: «Это не в нашей кумпэтэнции, ни в моей власти влиять на гослесхоз. Моя забота пропагандировать закон об охране природы. Пойми, Аркадий Аркадьевич, не могу, мы организация не директивная… А конкретно я на сей день занят разведением оранжереи районного размаха. Прошу, приглашаю обсмотреть… Экзоты юга, переписываемся с ботаническими садами, сами экспериментируем… Вот полюбуйтесь…»
