Таинственная шкатулка | страница 6
И Володя сказал об этом.
Иван Иванович отошёл от дивана, на котором лежал внук, задумался. «А что? И я мог стрелять из пулемёта», — обрадовался он. Лёг спать и, засыпая, видел, как его послали за языком, потому что разведчики никак не могли его достать, а полковнику Виноградову он непременно был нужен; как тёмной ночью Артюхов переплыл реку с термосом. Тьфу, чёрт, зачем же в разведке термос? Как выследил немецкого ефрейтора. Ефрейтор здоровый, тренированный — что в сравнении с ним щуплый низкорослый повар? Но Иван Иванович безбоязненно схватился с ефрейтором, завернул ему руки за спину, сунул в рот кляп. «Вот так его, так!» — загорелся воображаемой борьбой Иван Иванович. Возбуждённый, он ещё долго не мог уснуть. Во сне ему снился всё тот же толстый ефрейтор, и чужая река, и лодка на чёрной воде, глубоко осевшая от тяжести. Проснувшись утром, Иван Иванович с такой ясностью представил всю картину своего подвига, что сразу успокоился — теперь ему есть что рассказать ребятам. Он приоделся по-праздничному, прикрепил свой орден и медали и, весёлый, направился в школу.
В учительской уже сидели трое мужчин. Один из них был в военной форме в звании майора. Как узнал Иван Иванович, майор приехал из областного центра в родное село.
Поздоровались, как водится, похлопали друг дружку по спине: «О, да на тебе ещё можно пушку возить»… «А ты? Ты, брат, танк на ходу остановишь…» «В космос не просился?»
И пошли разговоры, как да что было в ту военную пору. Вставил своё слово и Иван Иванович, вспомнил, как воевал на Первом Белорусском.
Майор сразу оживился:
— Так ты с Первого Белорусского? У кого воевал?
Конечно, Иван Иванович мог бы назвать и комбата, и ротного, и старшину Веретенникова, но решил сразу козырнуть большим начальством: у полковника Виноградова…
— У Василия Петровича? Вот был командир! Так я же с ним столько лет воевал… От комроты до командира батальона. А ты?
— Да так себе, я вроде, и не военным был. Кашеварил…
— Так я знаю тебя. Ты отличился на плацдарме.
— Откуда вы знаете? — По спине Ивана Ивановича прошёл холодок: да, верно, как раз тогда было с орденом…
— Я ведал наградами в дивизии.
Иван Иванович хотел изобразить на лице весёлость, но у него не получилось: все его приготовления полетели в тартарары. Придётся ему рассказывать, как он варил кашу. Кто будет его слушать? И каким он будет выглядеть? И как стыдиться будет его внук Володя, который считал его героем.
Когда они вошли в школьный спортивный зал, Иван Иванович всё видел будто сквозь сон. Ребята хлопали в ладоши, и цветы им приподнесли, и красные галстуки повязали — всё это он будто видел и не видел. Ему дали слово, и он, оглядев зал, увидел внука Володю. Отступать было некуда, надо было что-то говорить, и он начал.
