Она указала на открытые двойные двери. Луиза хотела ответить, но собеседница уже ушла.
Чемоданы служили столами, скамьи – кроватями, пальто – матрасами. Людям выдали хлеб и сухие галеты, смертельно усталые женщины обнимали сонных детей, орали младенцы. Мужчины жевали…
Луиза не понимала, что делать, и совершенно растерялась. На верхней галерее кто-то соорудил из швабр вешалку для белья и пеленок. На полу сидела молодая женщина, низко склоняясь к коленям, у нее на руках тоненько и жалобно пищал ребенок.
– Я могу вам помочь?
Беженка подняла измученное лицо, и Луиза увидела младенца: нижняя половина тела была обмотана шарфом.
– Сколько ему? – спросила она.
– Четыре месяца.
Голос прозвучал хрипло, с безнадежной тоской.
– Где его отец?
– Он посадил нас в поезд, а сам не захотел бросить коров…
– Что я…
– У меня мало пеленок…
Она взглянула на импровизированную сушилку.
– …а мокрые никак не высохнут… не знаю почему.
Луиза почувствовала облегчение, найдя применение своим силам: нужно достать пеленки! Она пожала руку молодой мамочке и отправилась к организаторам, где ей сказали, что уже три дня не получают детскую одежду и питание.
– Обещают подвезти, но все никак… Если найдете, очень нам поможете!
Луиза бегом вернулась к женщине с ребенком.
– Я принесу все необходимое… – пообещала она и едва не добавила «дождитесь меня». Слава богу, в последний момент прикусила язык.
Луиза вышла на улицу, полная сил. Теперь у нее была миссия.
До тупика Перс она добралась к шести часам, поднялась наверх и вошла в комнату матери.
Луиза ни разу не была здесь со дня ее смерти. Как только сотрудники похоронного бюро увезли тело, она сняла белье, сложила в пакет все, что лежало на столике у кровати, потом освободила от одежды гардероб. Мадам Бельмонт бесследно исчезла еще до похорон. Выйдя на следующее утро из дома, Луиза обнаружила, что все четыре мешка забрали.
В комнате было холодно, пахло затхлостью, и она первым делом открыла окно.
Шкаф был заполнен льняными простынями, скатертями и салфетками, которые ее мать никогда не использовала – берегла для приданого дочери. Из постельного белья можно было наделать много крепких пеленок.
Черт, какие же они прочные! Руками разорвать не получится… Она схватила штук пять или шесть, добавила еще две, собралась уходить и вдруг увидела обложку из искусственной кожи, в которой мадам Бельмонт хранила открытки и письма. Она открыла ее и увидела фотографию отца, свадебное фото родителей, письма с войны, положила архив на матрас, снесла вниз половину простыней и вернулась за остальными с джутовым мешком. Поколебавшись – недолго! – захватила бумаги, выбежала из дома, поймала такси на углу и дала шоферу адрес биржи.
