Унэлдок | страница 2



Снимки были сделаны очень давно, несомненно, ещё до Локаута, и Яне стало любопытно взглянуть поближе на эти невзрачные осколки ушедшей эпохи.

Тут была женщина с длинными спутанными волосами и утомлённым напрочь лишённым косметики грубо отёсанным лицом. Женщина держала под руку невысокого плешивого мужичка в дешёвом мятом пиджаке и рубашке без галстука. Оба напряжённо смотрели в объектив, будто их принудили сфотографироваться. С соседней фотографии строго глядела старуха; лицо её было изрезано такими глубокими и частыми морщинами, что казалось, будто это высохшая кожа какого-то крупного животного — слона или бегемота. И только её глаза были наполнены непересыхающей влагой жизни. На второй странице альбома снова оказалась та некрасивая молодуха. Только уже без мужчины и с замотанным в пелёнки младенцем на руках. А с последней карточки смотрел короткостриженый черноволосый мальчик лет пяти-шести, сидящий на фоне светлого окна в обнимку с большим изрядно замусоленным плюшевым медвежонком.

Над постаментом, закреплённая на хромированном лабораторном штативе, нависала стеклянная колба, из которой чрез прозрачную трубку на альбом изредка капала какая-то кислота. Едкие капли постепенно разъедали фотографии, прогрызая насквозь не только карточки, но и толстые картонные листы.

Когда Яна обнаружила эту инсталляцию, у мальчика уже была полностью разъедена нижняя часть лица. И только большие грустные чёрные глаза в обрамлении густых ресниц оставались не затронутыми кислотой. Этот детский открытый взгляд буквально гипнотизировал, но Яна смотрела не на глаза, она замерла, разглядывая тонкую серую руку мальчика, прижимающего к себе игрушку. Руку, на которой не было браслета!

И хотя Яна прекрасно понимала, что все эти картинки были сделаны до того, как люди стали носить унэлдоки, она всё равно немножко испугалась и смутилась, будто увидела не голую руку ребёнка, а что-то невероятно постыдное.

Прочие фотокарточки также в той или иной степени пострадали от кислотной капельницы. И все люди, изображённые на них: и морщинистая старуха, и женщина с утомлённым лицом, и неопрятный мужчина — не носили браслетов!

Голые серые руки.

На прикреплённой к постаменту золотой табличке Яна прочитала: Севастьян свет Медянскый, «Уходящее Прошлое». Тут её непривычно тихую и задумчивую и обнаружил автор композиции.

Маэстро Медянский был очень польщён столь пристальным вниманием Яны к его работе. Он умильно запричитал, засуетился, смешно пританцовывая вокруг неё и подошедшего Леонида.