И Старик протянул мне такой же сосуд, как и тот, что уже стоял на столе. Длинное горлышко, темное, почти черное пыльное стекло, сургуч вместо пробки.
– В жизни бывают такие моменты, когда ты не знаешь, куда дальше двигаться, – негромко сказал он. – Она в этот час напоминает тебе комнату, в которой есть много дверей, только часть их закрыта, а дорога, начинающаяся за остальными, ведет невесть куда, и нет уверенности в том, что этот путь верен. Если такой момент настанет, откупори эту бутылку, выпей вино, находящееся в ней, и, может быть, на ее дне ты отыщешь верный ответ. Ну а если нет… По меньшей мере ты получишь удовольствие от отменного напитка.
– Так и сделаю, – заверил его я. – Случаются у меня такие ситуации, хоть, конечно, и нечасто.
– Ну а довеском к этой бутылке я, пожалуй, сделаю свой долг, – добавил Старик. – Маленький, вот такой вот, но долг. Немногие могут похвастаться подобным, мастер Харитон, поверь мне. Ты – можешь. И знай: я про него не забуду. Долг – вообще единственная вещь на свете, про которую нельзя забывать, потому что раньше или позже его придут взыскивать, и к этому всегда надо быть готовым. Не случается по-другому, так устроен мир. Все проходит: детство, любовь, привязанности, беда, радость – все. А долг всегда остается долгом, это некая константа, которую не изменит ничто. Если ты на себя его принял – плати. Или умри, это единственное, что тебя от него освободит, да и то не факт. И я сейчас веду речь не про деньги, друг мой.
– Сообразил уж, – отозвался я. – Деньги – это только деньги.
– Мне нравится твоя понятливость. – Старик поправил галстук, а после почти сжал указательный и большой пальцы правой руки, оставив между ними крохотный зазор. – Вот такой долг, но он твой. А теперь иди.
Я изобразил полупоклон, аккуратно придерживая бутылку за горлышко, и вышел из кабинета.
Даже не знаю, радоваться мне тому, что Старик мне что-то должен, или все же печалиться. Ну да, долг – штука, о которой нельзя забывать, это он прав. Но иногда, чтобы его не отдавать, должник просто-напросто устраняет причину своего беспокойства как таковую. Хотя, с другой стороны, по мухам из пушек не стреляют, так что не стоит себя переоценивать.
К моему великому удивлению (и отчасти разочарованию), Азов, Зимин и Валяев никуда еще с этажа не уехали, они стояли у лифта и тихонько переговаривались.
– Ого, кого-то одарили бутылкой вина. – Первым меня заметил последний. – Хороший знак, Киф, твои акции стремительно повышаются.
