Ия похожа на неё этим бестолковым непониманием самой себя. Находясь рядом с ней, я всегда улавливаю это за напускной уверенностью.
Тогда, в детстве, мне не нужны были ни дворовые друзья-пацаны, ни учителя, ни тем более одноклассники. Единственным моим желанием было посильнее прижаться к родной маминой руке и никогда её не отпускать.
Узнать хоть что-то о своём отце мне не удалось, хотя вопросы, задаваемые маме, становились всё настойчивее по ходу взросления.
Сначала она говорила, что мой папа дальнобойщик, потом, что он археолог-кладоискатель, что он работает на подводной лодке, что он шпион США, космонавт, капитан настоящего пиратского корабля, посол доброй воли в африканских странах…
Все версии были разными.
Мама всегда начинала рассказ серьезно и задумчиво, обещая в этот раз открыть мне чистую правду.
Но когда детали становились фантастическими, а подробности уводили нас к эпизодам истории или к сюжетам фильмов, мама не могла сдержаться и начинала хохотать.
Эти моменты были моими любимыми, её смех был заразительным, улыбка лучистой, и уже через мгновение мы смеялись вместе.
Кем был мой отец? Она до сих пор не рассказывает об этом, да и общаемся мы теперь совсем редко. И всегда напряжённо.
Пришло время признать, что моя мать – глупая женщина.
Она не умеет врать, не умеет выбирать мужчин, не умеет думать наперёд. И всё, что случилось – произошло по её глупости! Там нет моей вины.
Нет. Моей. Вины.
Что касается отца – мне нравится думать, что он был послом доброй воли, занимался организацией поставок гуманитарной помощи и однажды пропал без вести в одном из диких племён Африки. В этой истории он предстаёт каким-то особенно благородным и примерным. Хотя очевидно, что в жизни он – простой подонок.
Наверное, меня угораздило унаследовать самые гадкие его черты.
Из-за слез я почти не вижу, куда иду.
Пытаюсь успокоиться, взять себя в руки, но не могу.
Солнце только что село, и лес моментально погрузился в вязкую темноту.
Мне страшно, холодно и хочется пить.
Понимание того, что нужно остановиться и переждать ночь, приводит меня в ужас. Ведь если я иду – значит, скоро выйду к трассе и к людям. Попрошу о помощи. Доберусь до своего тёплого дома.
Или же наоборот, уйду глубоко в лес…
От мысли об этом все внутри сжимается, и я начинаю плакать ещё сильнее.
Сил почти не осталось.
Планшет предательски пищит, сообщая о том, что вот-вот сядет.
Я всегда говорила, что в нем – вся моя жизнь, имея ввиду работу, статьи, компроматы, фотографии.
