— Что такое? — тревожно спросил Яков, знавший, как и все челядинцы, о хворости молодой хозяюшки и о том, как все искренне жалели её.
— Да, чай, слышал ты, что изводится она, а с чего — никак и не придумают.
— Слышал, слышал, как же… Оказия…
— А я вот, хоть и баешь ты, что глупая, догадываюсь, с чего у неё хворь-то эта.
— Ну, с чего же?
— Зазнобил ей сердечко один тут молодец.
— Слыхал я, к нему-то и еду с грамотой.
— Ну вот и вышло, ты глуп, а не я… Я говорю тут, а он: к нему еду с грамоткой, — передразнила его Домаша.
— Как тут! Кто же это?
— Ермак.
— Ермак? — даже разинул Яков рот от удивления.
— Он самый.
— Да что ты! В уме ли? Не может быть этого!
— Уж коли говорю, значит, знаю, — ответила Домаша тоном, не допускающим противоречия. — И отчего же Ермаку не зазнобить сердце девичье? Парень он видный, красивый…
— Что и говорить, — согласился Яков, — этого у него не отнимешь. Видишь ли… Разбойник ведь он, душегубцем был…
— А ты думаешь, наша сестра разбойника полюбить не может?
— Кто вас знает! Кто разберёт? — ответил Яков. — В чём же дело-то?
— Поразведай ты сегодня перед отъездом у него стороной, люба ли она ему или нет…
— Это кто же?
— Бестолковый ты, парень, погляжу я на тебя. Конечно, Ксения Яковлевна!
— Да что же тут разведывать? Конечно, люба, кому она не люба будет… Красавица…
— Уж не ты ли тоже заришься? — ревниво спросила Домаша.
— Мне-то к чему… От добра добра не ищут.
Он примостился с нею рядом на пне и обнял за талию. Она не оттолкнула его и даже придвинулась, чтобы он удобнее уселся.
— Это ты говоришь, что люба ему, по себе судишь, — подчеркнула она последние слова, — а мне надо знать, что он скажет…
— Это не в труд мне, зайду к нему, проститься будто.
— Зайди, голубчик, Яшенька.
— А за труды что?
— Да ты сам сейчас сказал, что это не в труд тебе.
— А всё-таки…
— Ну коли так, уж нечего делать с тобой, поцелую на прощанье, через час опять сюда прибегу. Приходи…
— Поцеловать-то и без того на прощанье надобно.
— Ишь какой прыткий.
— Ладно, расцелую я тебя по-свойски.
— Это как ещё придётся.
Домаша встала.
Поднялся и Яков.
— Иди, иди, время-то тебя не будет ждать. Пройдёт незаметно.
— Бегу, бегу, моя ласточка.
Он обхватил её за талию, привлёк к себе и хотел поцеловать, но она ловко выскользнула из его рук, так что он успел поцеловать только её волосы.
— Не замай раньше времени…
И она быстро скрылась за сараями.
— Аспид, а не девка, — проворчал Яков, — а вот заполонила меня, свет без неё не мил.
