Должны же быть какие то правила! Я не верю, что формулы рисуют, как вздумается.
— Никто не откроет тебе своих секретов, Керо. Никто, — от взгляда Вада можно замерзнуть.
Спорно. Это спорно.
— Ты что-нибудь слышал о формуле тысячекратной боли, мастер? — спрашиваю я.
Он вздрагивает. И это означает только одно — он слышал о ней. Впрочем, и название её обещает многое. У меня нет этой формулы, но откуда Вада знает об этом?
— Я не чувствую боли, Керо. Однажды я убил в себе боль. Я вывернул формулы боли наизнанку. Я мучил ими себя до тех пор, пока боль не ушла. Навсегда. Я должен был лишиться своей боли, чтобы перестать чувствовать боль других.
— Не чувствуешь боли? — я задумываюсь, а потом показываю на девочку, которая, замерев, не пропускает ни слова из нашей беседы. — Ну, тогда может она почувствует её?
Лицо Вада каменеет.
— Если ты всё же станешь Императором, — наконец, говорит он, не в силах спрятать ненависть во взгляде. — Эти земли утонут в крови. В тебе нет жалости.
Про какую жалость он говорит? Не к тем ли, кого он замучил в соседней комнате, которую так красиво называет лабораторией?
— Этот мир уже утонул в крови, — говорю я. — Со мной её точно станет меньше. Сейчас мне нужно победить. И ради этой победы я сделаю всё, что угодно. И если нужно, если ты заставишь меня это сделать — я убью и её.
Я не показываю на ту, кто сейчас с важным видом сидит на верхней ступени лестницы и слушает нас, делая вид, что всё понимает.
— Милая, тебе всё же лучше уйти, — я вижу каких сил стоит сейчас Вада улыбка. — Я позову тебя, как только мы закончим с этим важным господином.
Она уходит. Кивнув и даже вроде бы не огорчившись, словно понимая, что разговоры взрослых — это серьёзное дело.
— Я скажу, — как только детские шаги стихают на коврах второго этажа, Вада оборачивается ко мне. — Скажу немного. Если тебе этого окажется мало, ты можешь убить меня и её.
Он и правда сказал совсем немного и больше я не стал требовать. Он объяснил мне основы, а остальное — это опыт, который набирается годами, десятками лет — у меня всё равно нет столько времени, чтобы изучать его сейчас.
Оказывается, всё очень просто и очень сложно.
Первый символ формулы — это всегда знак основы, сути. То есть, в формуле огненной плети этот знак отвечает за само оружие, за то, что это будет именно плеть, а не клинок или крюк, к примеру. Первый знак почти никогда не меняют.
И не потому, что это запрещено или опасно.
Причина в другом — слишком странное оружие может получиться, если играться с написанием первого знака формулы. Например, плеть с лезвиями на конце… звучит неплохо, но потребуется долгое время, чтобы освоить такое необычное оружие.
