— И моя, — Маланья погладила переливающийся подол синего сарафана, расшитого лентами и крупными бусинами.
— Но ничего, батюшка расстарается. Особливо, если тепериче вы княжна, то шубка нужна знатная.
— Летом? — Стася осторожно пощупала подол ближайшей рубашки, ибо не проявить вовсе интереса к этому богатству показалось ей… неправильным. И кивнула важно, одобрение выражая.
— А сколько там того лета, — отмахнулась Баська. — Икнуть не успеете, как похолодает, да и… где это видано, чтоб цельная княгиня да без шубки гуляла.
— Летом?!
— А хоть бы и летом! Шубку ж для важности носят, а не чтоб сугреться, — Баська тряхнула ближайшее платье. — Вона, завтрего примерите.
Платье было красным, с непомерно длинными рукавами, которые свисали, кажется, едва ли не ниже подола. Стася и представлять себе не хотела, как в этом ходят.
— А сення рубашку споднюю…
— Опосля бани… Антошка…
— Затопили ужо, — сказал Антошка, протягивая очередной пирожок. И глянул этак, с молчаливою укоризной, перед которой устоять не вышло.
Да и пирожки были на диво вкусными.
Или это просто дорога так сказывается? Стася в прошлой жизни, если и путешествовала, то рейсовым автобусом, который, правда, качало ничуть не меньше ладьи. Но та качка как-то спокойно переносилась, а тут вот… то тошнит, то жор непонятный.
Но баня… баня — это неплохо.
Князь Гурцеев обошел спящую девицу с одной стороны.
С другой.
Приблизился.
Наклонился.
И послюнявивши палец, попытался оттереть крупную родинку на плече. Помнится, у Мишаньки аккурат такая же была. Родинка оттираться не пожелала. А девица нахмурилась, сделавшись донельзя похожей на княгиню Гурцееву, когда та изволила выказывать недовольство.
До того похожею, что последние сомнения исчезли.
А ведь были… пусть даже маг, Гурцеевым призванный, показал полное родство по крови и с ним, и с княгинюшкой, и с сыновьями, но вот…
…после Гурцеев, мага спровадивши, сам обряд провел. Но обряд обрядом, а чтобы вот так вот…
— И как оно получилось? — спросил он хмуро.
— Да вот… не поверите, случайно, — Верховная ведьма изобразила улыбку, за которой Гурцееву издевка почудилась.
Он присел на стул.
И задумался.
Думалось… тяжко. Да все не о том. Ему бы разгневаться. Стукнуть посохом. Потребовать, чтоб ведьмы, раз уж зачаровали, то и взад расчаровали. Пригрозить судом и немилостью царскою. Только… мнится, что, когда б могли, они б и расчаровали, до этого непотребства не доводя.
А раз не смогли, то гневайся тут или нет, грозись хоть царем, хоть всеми богами, но…
