— Ну я вовсе не тебя имела в виду, — сказала Вера Степановна. — Ты почему нахмурилась?
— Мне показалось, что меня. И я готова ответить, — решительно сказала Аня.
Алексей внезапно расхохотался, легко обнял Аню, прижал к себе:
— Стоп! Словесной битвы не будет…
Она ощутила тепло его тела, и напряжение отпустило.
А Вера Степановна улыбнулась:
— Ты оперилась, Аннушка, и мне это нравится.
А Аня расслабленно подумала: «Ну зачем, зачем мне все эти споры? Привыкла всегда чувствовать опасность. Но я-то здесь среди своих…»
А потом в его комнате они лежали вдвоем, и в окне Аня видела черное небо, на нем две колкие, как льдинки, звезды; когда развеивался туман, наползавший на сознание, эти звезды становились отчетливыми, и она слышала голос Алексея, сначала не вникала в смысл его слов, голос был как журчание быстро текущего через каменья ручья, потом стали различимы слова. Он повторял ее имя, в этом зове было так много всего: и мольба, и восторг, и преклонение; она совсем обо всем этом забыла и заплакала, уткнувшись ему в плечо. Он почувствовал ее слезы, испугался, дотронулся до ее щеки и тут же стал целовать глаза, стараясь утешить, но она отстранила его, сказала:
— Ничего не случилось… все хорошо… все очень хорошо. — Взяла его руку, прижала к себе, подумала: «Больше не отпущу…»
Анна была бесконечно доброй в этот день, сделала всю домашнюю работу, возилась со Славиком, и все же звонок Виталия оказался неожиданным.
— Только не бросай трубку, — предупредил он.
Анне стало смешно — все-таки она его здорово приручила, ответила снисходительно:
— Ну говори.
— Сначала скажи: мой сын здоров?
— Мой здоров, — ответила она.
Виталий уловил эту насмешку.
— Я хочу тебе сообщить, чего ты еще знать не можешь. Вчера вечером объявили результаты выборов в академию. Твой шеф Ворвань прошел в членкоры…
Этого все ждали в лаборатории, в институте, но ходили слухи, что у Ворваня достаточно противников и он может не набрать нужных голосов; впрочем, перед выборами всегда ходят подобные слухи. И все же многие волновались: если Ворвань потерпит поражение, это неизбежно отразится на работе лаборатории, принизит ее значение, в то время как факт избрания членкором завлаба возвышает и тех, кто с ним трудится, это вроде бы еще одно признание их тяжкого дела.
— Спасибо, это хорошие новости.
— Может быть, — неопределенно ответил Виталий.
Этот ответ сразу насторожил: Анна знала — Суржиков-старший покровительствовал Ворваню, предлагал ему перейти в его институт, и когда от Виталия исходили угрозы в ее адрес, то имелось в виду именно это обстоятельство.
