– Я даю слово, что не замышляю против тебя плохого, – заявил Ингармет.
Я покачал головой:
– Этого недостаточно. Даже благородные Данто слово не держат, так как же я могу твоему доверять?
– Они паршивые собаки, а я человек! Никто никогда не скажет, что Ингармет лжет!
– И все же этого мало. Ты должен дать мне клятву.
– Матерью клянусь!
– И этого тоже мало. Мне нужна особая клятва.
– Особая? Это какая?
– Клятва шудр.
– Что?! – дернулся Ингармет. – Ты можешь принимать такие клятвы?!
Я кивнул.
– Ингармет – великий вождь, и он ни перед кем никогда не склонится! – воскликнул степняк.
– Ну тогда спокойной ночи, – равнодушно заявил я и направился к завалу.
– Стой! Ты ведь не выберешься без меня!
– Еще как выберусь. Доломаю потолок, устрою пролом на верхний ярус.
– Ты ранен, ты еле идешь!
– У меня, если ты не заметил, есть особый слуга. Донесет куда надо, за это не переживай.
– Ты не должен заставлять меня так поступать!
– Тут ты прав, я никому ничего не должен. И отпускать тебя не обязан. Это твой выбор: соглашаться или нет.
– Стой! Ты из какой семьи?! Она хотя бы древняя?!
– Очень древняя.
– Малая клятва! Только малая клятва шудр! – сломался Ингармет.
А ведь у степняков неглупый вождь, раз столь быстро осознал, что или так, или никак. Не каждому дано уметь проворно просчитывать ситуацию и оперативно переступать через принципы.
Развернувшись, я поковылял обратно, на ходу напомнив:
– И про долги мои не забудь.
Степняк закатил глаза:
– Я тебя ненавижу, мальчик! НЕ-НА-ВИ-ЖУ!
Глава 9
Ночной герой в маске, или Невольный артиллерист
Пробудившись в очередной раз, я привычно потянулся за флягой. Приложился к ней еле-еле, ведь Росу следовало употреблять экономно, а не лакать, как караванный верблюд, дорвавшийся до водопоя после затяжного перехода через пустыню.
Даже символически не утолив жажду столь мизерной дозой, я нахмурился от странного и доселе ни разу не слышанного звука. Что-то трижды с треском и жутким скрипом грохнуло, после чего послышался стремительно стихающий рокот.
Похоже на то, что где-то поблизости производятся какие-то серьезные работы. Однако, судя по темноте, дело происходит глубокой ночью, а горожане не показались мне трудоголиками, склонными пахать круглые сутки.
Впрочем, меня и раньше их дела не интересовали, а сейчас и подавно. Я сделал то, ради чего сюда заявился, и плевать на все прочее. Остается последний штрих: убраться из Хлонассиса, пока снова во что-то не вляпался. Я ведь до сих пор в Верхнем городе, а это опасное место.
