– Что значит – не так уж плоха? – самым резким тоном, на который способна, спрашиваю я.
– Под этим я подразумеваю то, что тебе удалось меня заинтересовать.
– Здорово, – язвлю я. – А тебе удалось показаться мне высокомерным и самовластным!
– Ты выделяешься среди остальных.
– Интеллектом, я надеюсь.
– Нет, чисто по-женски.
– По-женски?
– Телесно.
– Что, прости?
– Ну, ты пробуждаешь мои инстинкты.
Я растерянно умолкаю, но потом вдруг встаю. Это не я решила встать. Мое тело сделало это само по себе, вероятно, потому, что осознало, что находиться здесь для него уже не безопасно.
– Ну, пока, было приятно встретиться с тобой, – говорю я и бросаюсь к двери.
– Эй, подожди, – зовет он, тоже вскакивая со своего места. – Это был комплимент!
– Твои инстинкты меня не интересуют.
– Если бы ты только знала, – говорит он, и почему-то это заявление удерживает меня, не позволяет броситься по коридору и вернуться на курсы этикета. Я оборачиваюсь.
– О чем ты? Что я должна знать?
– Ну, со мной такое случается довольно редко.
– Ты, безусловно, самый неприятный камердинер, который мне когда-либо встречался!
– Как будто кроме меня ты, Лунолицая, встречала других камердинеров.
Мои губы, должно быть, краснее некуда: к ним прилило так много крови. Он смотрит на эти губы и подходит ко мне все ближе и ближе! Я не знаю, что мне делать. Боюсь, я ничего делать и не хочу. Так вот о каких инстинктах он говорил. Они захватили меня целиком, что я не могу никуда от них деться!
И вот я жду, когда он приблизится ко мне, а его губы и в самом деле коснутся моих. Что я творю? Целую совершенно незнакомого парня, незаконно шпионя в королевском замке! Неужели мне хочется сегодня навсегда разрушить свою жизнь? Но остановиться не могу: кровь моя бурлит, лицо пылает, и я позволяю ему целовать себя и целую его в ответ, и даже не осознаю, что делаю, – во всяком случае, что-то безумно волнующее, – и мое тело делает то, чего ему хочется. Я обеими руками хватаю его за рубашку, притягиваю к себе и поднимаюсь на цыпочки. Немного теряюсь: никогда не поступала так раньше.
Не знаю, как долго это длится. Секунды? Минуты? Четверть часа? Моя жизнь выворачивается наизнанку, будто встает с ног на голову, мысли беспорядочно роятся в голове, и во мне зарождается желание: я знаю – это неприличное желание, и я не должна уступать ему ни при каких обстоятельствах. Пусть я из тех девушек, которым король срочно требует преподать уроки поведения при дворе, но я еще не забыла, что такое обычаи и честь.
