Голова вдруг взорвалась картинками-воспоминаниями. Флай, с искаженным от боли лицом дергается на носилках, пытаясь встать. Его собственная рука подает знак солдатам – уносите! Луг с зеленой травой – сочной и яркой. Сгусток магии в руках, и шумящая в ушах кровь. Гангуты. Странные, непривычные взгляду бледные лица. Крохи информации в голове: «человеческий облик всего лишь видимость. Гангуты – ночные твари, им не нужны земли, леса и поля, только холодный камень и боль…»
Голос в голове замолк, сменяясь неестественной тишиной магической битвы. Гангуты подходили все ближе, а солдаты и Флай еще не успели уйти достаточно далеко. Тогда он встал, сплюнул травинку, чувствуя на языке легкую горечь и… ударил огнем! Выжег ту самую зеленую траву на двадцать шагов вперед! Черные мундиры остановились, потоптались у края поляны. Попробовали обойти безумца, не пускающего их вперед, и получили пару файерболов, да не простых, а делящихся прямо в полете! В ответ гангуты отправляли какие-то хитрые воздушные вихри, выжигающие файеры до безобидных искр.
Магическая атака одинокого мага захлебнулась быстро. Как только резерв упал до нуля, Жак с кривой ухмылкой потянул из ножен меч… Он, аристократ и граф, умрет сражаясь! В памяти мелькнула тонкая фигурка его нечаянной невесты. Пусть девочка выживет, а эта глупость с браком в древней часовне забудется…
Одинокий сумасшедший в алом мундире бился гораздо дольше, чем от него ждали. Весь израненный, он упал ничком, а рядом рухнули его противники. Это было так пугающе и дико, что гангуты доложили Верховному. Тот появился на поле рядом с границей, приказал выставить заслон и восстановить прежнюю линию обороны, потом склонился над странным иноземцем и хмыкнул:
– Он жив! И его раны залиты кровью его противников! Такая доблесть… должна вознаграждаться! Заберите его в мой замок!
Пограничники, не споря погрузили вражеского офицера на носилки, переглянулись, слегка разбежались, взмахнули тяжелыми черными крыльями, и поднялись в воздух, спеша исполнить приказ.
Черные крылья? Значит он кто? Мужчина заворочался, чувствуя дискомфорт, и вдруг услышал тяжелые шаги и насмешливый голос:
– Очнулся, ветландец? Вставай! Вот бульон, ешь сам!
– Кто вы? – прохрипел Жак, рассматривая широкоплечего мужчину в легком кожаном доспехе.
– Я? Гангут конечно! – фыркнул он, просовывая через решетку две кружки.
– Где я? – пересохшее горло страшно тянуло, но эта информация казалась жизненно важной.
